Как научиться учиться - Ульрих Бозер

Но это приводит к тому, что мы часто упускаем детали. Мы прочитываем отрывок текста, но фактически не понимаем его. Мы смотрим, как кто-то учит нас чему-то, но на самом деле не учимся. На протяжении многих дней мы ходили мимо Девы Марии с внушительными усами и совершенно этого не замечали.

Бессознательному посвящено много исследований — зачастую несколько жутковатых. Так, в одном из них у людей спрашивали, знают ли они, где находится ближайший огнетушитель, и, хотя многие из опрошенных работали в одном и том же здании более десяти лет, лишь четверть из них смогла правильно ответить на вопрос.

В другом исследовании люди проходили мимо имитации шумной ссоры, устроенной психологами, однако лишь 50 % из них заметили ее. При повторении того же эксперимента двое мужчин устроили настоящую драку на тротуаре, сопровождаемую криками и стонами, и снова лишь около половины проходивших мимо людей обратили на нее внимание. Ученые назвали свою статью с изложением результатов исследования «Вы не будете говорить о бойцовском клубе, если не замечаете бойцовский клуб».

С одной стороны, может показаться, что наш мозг просто ленив, и с точки зрения сознания это действительно так. Мы не хотим тратить свое внимание. Чтобы на чем-то сосредоточиться, требуется энергия. Но даже когда мы обращаем на что-то внимание, бессознательное в нас продолжает играть свою роль. Даже если мы стараемся воспринять что-то сознательно, он не прекращает работы. И прежде чем у нас появляется хоть какая-то возможность рассмотреть факты, нас часто настигает своего рода ментальное «я же говорил».

В моей собственной жизни такое происходит очень часто, когда я хожу по магазинам. Например, я хочу купить газовый гриль и придумываю различные доказательства того, что он сэкономит мне время и деньги. Чтобы убедить себя купить новый гриль, я мысленно составляю длинный список доводов: «Я не могу пользоваться угольным грилем под дождем. Моя пища с новым грилем будет более здоровой. Купить баллон с газом проще, чем найти уголь. А вот тот газовый гриль продается со скидкой». И вот — бац! — мне доставляют новый гриль, и теперь он стоит на моем дворе, и никто им не пользуется.

Никто не застрахован от подобных когнитивных предубеждений. Причем профессионалы подвержены этому не меньше, чем любители, и мастера поддаются на уловки своего мозга не реже, чем ученики. Не важно, сколько денег поставлено на кон — и сколько умников находится в комнате. Чарльз Дарвин делал неоправдавшиеся предсказания по поводу наследственности. Томас Эдисон считал, что переменный ток никогда не будет применяться в больших масштабах. И, честно говоря, если бы вы были ребенком в доме моих родителей, вы бы тоже не заметили черные усы на лице Девы Марии. А теперь давайте рассмотрим, что мы можем с этим сделать.

Утром моего сорокового дня рождения, как раз после того, как я вскрыл несколько подарков, в мой почтовый ящик пришло письмо: «Хотим как можно скорее связаться с Ульрихом Бозером». Это сообщение пришло от Фонда Билла и Мелинды Гейтс. Они хотели встретиться со мной, чтобы обсудить вопросы финансирования образования. Не буду ли я так любезен при первой возможности позвонить в фонд?

Сначала я решил, что это розыгрыш. Это было похоже на одну из дурацких шуточек моего брата, подготовленную специально к моему дню рождения. Когда я рассказал об этом жене, она подумала то же самое, и в ее глазах читалось: «Да ладно. Вряд ли Билл Гейтс хочет с тобой встретиться».

Однако письмо оказалось настоящим, и спустя несколько недель я вошел в просторную переговорную. Вдоль задней стены стояли стеллажи с книгами. Через окно вдали виднелась гавань, сверкающая на солнце вода и яхты на ней. А в дальнем углу самый богатый человек в мире болтал с кем-то из коллег.

Накануне встречи мы совместно с сотрудниками фонда составили информационный бюллетень о финансировании и результатах образования. Документ состоял из сорока страниц с восемью приложениями. Его послали Гейтсу незадолго до нашей встречи, и, как только мы все уселись вокруг стола и началось обсуждение, Гейтс стал задавать очень точные вопросы о некоторых из приведенных нами данных.

«Почему в приложении и основном тексте приводятся разные цифры расходов?» — спросил Гейтс.

Это был почти незаметный момент, примечание к примечанию, что-то вроде упоминания о весе нейтрино на Марсе или имени первого американца, выигравшего золотую медаль в толкании ядра. Сначала я подумал, что ослышался. Но, собравшись с мыслями, начал объяснять детали. «В приложении, — сказал я, — мы привели суммарные затраты, включающие капитальные вложения. В основном тексте мы говорили только о текущих расходах, куда не включены затраты на строительство и обслуживание зданий».

Меня, к счастью, предупредили, что Гейтс способен задавать подобные вопросы. До того как я полетел в Сиэтл, коллеги рассказали мне, что Гейтс часто начинает совещания с очень подробных расспросов, которые, как правило, касаются каких-то весьма специфических данных и цифр. «Гейтс хочет быть уверен, что играет в волейбол с кем-то, кто может удержать мяч в воздухе», — сказал мне Том Кейн из Гарвардского университета.

Можно сказать, что в вопросах менеджмента Гейтс обладает уникальным чутьем на обман и некомпетентность. Он задает каверзные вопросы, потому что хочет увидеть, действительно ли присутствующие хорошо разбираются в материале. Когнитивные психологи обычно более вежливы, чем топ-менеджеры, и Гейтс проводил мысленную оценку: являются ли находящиеся здесь специалисты настоящими специалистами? Насколько хорошо они разбираются в вопросе? Понимает ли этот человек разницу между капитальными вложениями и текущими расходами?

Не знаю точно, почему Гейтс применяет именно такой подход. Но несомненно, что такие люди, как он, должны внимательно проверять всю информацию, которая попадает к ним на стол. Во-первых, в общении с топ-менеджерами многие применяют метод «да, конечно», говоря боссу только то, что он хочет слышать. Во-вторых, как мы уже видели, людям свойственна излишняя самоуверенность, и они могут думать, что знают что-то, когда на самом деле не знают ничего.

Поведение Гейтса может служить моделью в процессе обучения: мы должны переосмыслять и повторно анализировать то, что выучили. Чтобы избежать предубеждений, избавиться от чрезмерной самоуверенности, стать настоящими профессионалами, мы должны критически оценить как свои размышления, так и размышления окружающих.

В этой книге мы уже несколько раз сталкивались с различными выражениями этой идеи, но на этой, финальной стадии обучения такого рода целенаправленное переосмысление является центральным аспектом процесса. Приобретая тот или иной навык, мы должны спрашивать себя: «Все ли нам понятно? Что нас смущает? Как нам узнать, что нам известно?»

На своих занятиях в Университете Карнеги‒Меллона Марша Ловетт по окончании лекции часто раздает студентам письменные вопросы. Она называет их «обертками». Студенты должны спросить у себя: «Чему я научился? Что мне было сложно понять? Что осталось неясным?»

Ловетт считает, что главное преимущество «оберток» состоит в том, что они заставляют студентов задуматься о непонятом, а также о том, «как они могут усовершенствовать свое обучение». Преподаватель часто рекомендует студентам сосредоточиться на тех областях, которые показались наиболее трудными для понимания. Обращая наиболее пристальное внимание на «самые мутные», по выражению Марши, места, студенты извлекают больше из процесса обучения. «Я хочу, чтобы у них вошло в привычку думать: „Так, а хорошо ли я это знаю? Где я, кажется, что-то недопонимаю?“» — объяснила мне Марша.