Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин

Потому что откуда ни возьмись, словно из-под земли, возникли два лохматых пса, похожие на знаменитых кавказских овчарок. Улыбки до ушей, огромные клыки и неизменное дружелюбие во взгляде. Уверен, что на хорошую мозговую косточку они смотрят так же ласково...

— Собачки? Хорошие собачки, добрые собачки, — чуть заискивая, предположил я. — А погавкайте, пожалуйста, чтоб хозяин вышел.

Увы, унижать своё достоинство дворовым лаем псы не стали, они профессионально взяли меня в кольцо и, кажется, собирались пообедать молча. Меня это, естественным образом, не устраивало...

— Дедушка-а Мо-ро-оз!!! — не хуже хора детского сада проорал я, надеясь, что меня услышат.

Псы укоризненно сдвинули брови, дескать, чего шумишь, пожилой человек спит, ему отдыхать надо, зимой-то столько дел, что и присесть некогда.

— Ах так... — Я вспомнил коллег-милиционеров, работавших с розыскными собаками. — А ну место! Сидеть! Лежать! Апорт!

Кавказцы переглянулись, послушно выполнили все команды по порядку, а потом одним массированным ударом свалили меня с ног. Я был готов дорого продать свою жизнь, но бороться с этими медведями в собачьих шкурах было попросту нереально.

Я мысленно простился с Олёной, припомнил всю свою жизнь, почувствовал горячее дыхание на щеке и... не сразу осознал, что мне самым беспардонным образом вылизывали лицо. Да, да, они умывали меня в два языка сразу! Это было слюняво, мокро, тепло и ни капельки не страшно...

— Эх вы, барбосы плюшевые. — Кое-как сев, я обнял обоих псов за могучие шеи. — Всё, всё, вылизали, расцеловали, спасибо, хватит! Ведите меня к своему хозяину.

Овчарки пожали плечами и обернулись к дому. Когда мы дошли до крыльца, один пёс предупреждающе поднял лапу, прежде чем я ступил ногой на первую ступеньку. А второй набрал в грудь воздуха и как-то особенно, наверняка заранее оговоренным способом, гавкнул три раза с равными промежут­ками.

— Гав. Гав... Гав!

Почти азбука Морзе, только по-собачьему.

Должен признать, что менее чем через минуту дверь скрипнула, и на пороге показался тот самый здоровенный старик, с которым мы познакомились прошлой зимой на кладбище. Только на этот раз он был не в шубе, а в простой домотканой рубахе без пояса, полосатых штанах, заправленных в шерстяные носки, и растоптанных домашних тапках. Увидев меня, синие глаза деда радостно заискрились.

— О-го-го, кого я вижу? Да никак сам сыскной воевода из Лукошкина ко мне не ждан, не зван в гости пожаловал?!

— Здравия желаю, — козырнул я. — Вы уж извините, что я действительно вот так, без приглашения припёрся, но служба не ждёт, и...

— Так ты по службе? — удивился он. — Нешто меня подозревают в чём? Тогда повестку давай, в отделение приглашай, я законы знаю...

— Нет-нет! Просто нужен ваш совет и помощь.

— А-а, — чуть разочарованно вздохнул дед. — Ну заходи, раз так, побалакаем. Чаю-то будешь с пирогами, плюшками да баранками?

— Вы святой, — тихо всхлипнул я, признавая, что моя вынужденная диета доведёт меня же до голодного обморока.

Мороз всё понял правильно, и вскоре я сидел за широким столом, спиной к окну, а передо мной громоздились горы горячих блинов, пышущие жаром оладьи, пироги с капустой и грибами, кулебяки с курицей, ватрушки с творогом, баранки, бублики, сушки, большие печатные пряники, мёд сотовый и всяческое варенье. Жизнь удалась! Ура-а!

Пока я не наелся до тишком расстёгнутого ремня на брюках, Мороз Иванович ни о чём не спрашивал, не задавал ни одного вопроса, а только душевно потчевал в лучших традициях русского гостеприимства.

— А вот плюшечек откушай! И пироги удались на славу! А чего ж блинчиками брезгуешь? Ты в сметанку их да лопай! Чайком запивай, чай у меня хороший, из самой Индии шлют, а я в него бергамот с чабрецом добавляю — бодри-и-ит!

Я благодарил молча, кивая с набитым ртом, и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Да, кстати, не забыть бы попросить пару пирожков для Митьки. Он как проснётся, ещё более голодным будет, лучше не рисковать и поделиться.

— Чего покрепче чаю в доме не держу, — виновато развёл руками мой гостеприимный хозяин, неправильно истолковав мой отказ от четвёртой кружки чаю. — И рад бы предложить, да нечего. Возраст уже, годы не те, печень беречь надобно, так что извиняй, милиция...

— Спасибо, я и не хотел.

— Хм, а мне говорили, будто в отделении все горькую пьют. Коли ты каждый день с преступным элементом, не щадя жизни, борешься, дык чем же тогда нервы успокаивать?

— У кота Васьки валерьянку ворую, — зачем-то соврал я, с сожалением (хотя только глаза и несытые) отодвинулся от стола, вытер губы полотенцем и напрямую спросил: — А вы такого Змея Горыныча фон Дракхена знаете?

Мгновенно побагровевший Дед Мороз так грохнул кулаком по столу, что едва не свалил на пол трёхведёрный тульский самовар в гербах и печатях.

— Знаю ли гада энтого перелётного?! Ещё б мне его не знать! Пять лет назад внучку мою Снегурочку по поздней осени едва к себе на Стеклянную гору не уволок. Благо он к зиме силу теряет, дак она от него лаптем отбилась! Нахлестала по щекам, а тут и псы мои верные Буян да Полкан подоспели, задали трёпку охальнику. С тех пор он мой терем за тридевять земель облетает...

— Значит, и у вас с ним личные счёты.

— Есть такое дело. А ты-то как Змею поперёк пути стать осмелился? Ну-ка, коли поел-попил, дак и давай рассказывай, друг-участковый...

Ну, здесь меня долго уговаривать не пришлось. В течение, наверное, целого получаса, если не больше, я обстоятельно расписывал хозяину всё, что произошло у нас в Лукошкине, начиная со дня кражи бани, в которой парились три краса­вицы-девицы. Хотя если цепляться к словам, то девица была лишь одна, две другие — замужние женщины, но ведь суть не в этом.

Я рассказывал всё по порядку, не опуская деталей, стараясь просто поделиться информацией, а не своими выводами или теориями. В конце концов, высказать собственное мнение я могу в любое время, сейчас мне был куда более важен непредвзятый взгляд со стороны.

Наш поход к Стеклянной горе, приём в команду дьяка и царя, смерть Кощея Бессмертного (глупо звучит, да?) с полным разрушением его палат, плен, омоложение Бабы-яги, отправка меня с Митей-волком за чудесной птицей, предательство, бесовка Василиса, находящаяся на службе у фон Дракхена, два поединка с его же двоюродным или каким там ещё по счёту младшим родственничком, а в конце — моя запоздалая мысль о том, что змеи боятся холода.

Вот это и есть истинная причина, по которой два сотрудника милиции искали терем Деда Мороза. Уф, вроде бы всё...

— Ну что ж, участковый, — герой русских сказок хлопнул себя ладонями по коленям, — выслушал я тебя. Теперича и ты меня послушай.

Я честно приготовился к долгому ответному рассказу, но дед неожиданно передумал: