Прогулки по радуге - Ника Муратова

— Но я не могу все бросить. Люди там ждут, да и потом, если я сейчас уеду, то вернусь не раньше, чем через две-три недели. Бог знает что может случиться за это время. Я хочу снять этот груз с моих плеч и забыть о нем.

— Но, может, я смогу переправить то, что надо, без тебя?

— Все равно я как координатор должен сдать больницу им в руки и подписать все документы, так что мне придется ехать по-любому. — Данила переживал, что может не успеть к родам, но чувство ответственности в данной ситуации пересиливало. — Надо же, как не везет с погодой, прямо все один к одному!

— Знаешь, я еще хотел сказать тебе об одной важной вещи, вернее, решении. Ты можешь не волноваться за госпиталь после закрытия проекта.

— Что ты имеешь в виду?

— Я решил остаться. Я останусь здесь и буду работать в нашем госпитале. Буду работать в Бугенвиле и после вашего отъезда продолжу наше дело. — Фил выглядел смущенным и счастливым одновременно.

— Это из-за Мирьям, да? — тихо спросил Данила.

— Да. Может, со временем я смогу ее отсюда вывезти. По крайней мере, так я смогу ее видеть каждый день и жениться на ней. А там посмотрим. Не могу я ее здесь оставить так просто, буду пробовать все варианты. Но если я уеду, то больше ее точно не увижу. А я не смогу без нее жить.

— Ты молодец. Снимаю шляпу, дружище. — Данила похлопал его по плечу. «Любовь, — подумал он, — ты делаешь такие чудеса, что и поверить трудно». — Я очень рад, что госпиталь останется в таких руках. От души рад и поздравляю тебя с таким мужественным решением. Это лучшее, что мы могли ожидать. Но свою работу я все равно должен закончить. Думаю, ты меня тоже понимаешь.

Несмотря на погодные препятствия, они все же умудрились переправить туда большую часть медикаментов, перевязочного материала и инструментов, выкрадывая у погоды редкие ясные деньки. Кроме того, они организовали обучение местного персонала, чтобы они могли проводить элементарные процедуры и оказывать хотя бы первую медицинскую помощь. Дальнейшее обучение они планировали проводить уже позже, в госпитале Порта-Морсби, такой договоренности удалось достигнуть с властями.

Оставался последний этап, когда после завоза последней партии оборудования они должны были подключить его, проверить, как оно работает (если будет электричество!), подписать все бумаги. На этом можно было бы считать данную часть проекта закрытой. Однако именно этот последний этап, как назло, никак не удавалось осуществить. Должны были поехать Данила, Джонатан и кто-нибудь из местных, скорее всего их водитель Амоа, чтобы помочь им с переводом, если понадобится. Все было готово, и члены группы ожидали лишь команды ехать. Все зависело от решения Тони, так как он как пилот отказывался лететь, ссылаясь на погодные условия.

— Я понимаю, Дэн, что ты торопишься, но я думаю, твоей семье ты нужен целым и невредимым, и именно поэтому я не повезу вас, пока этот чертов дождь не прекратится. — Тони был неумолим, да Данила и сам понимал, что он прав, и поэтому не упирался и ждал, когда же небо прояснится. Он уже сообщил Эрике, что будет у них через несколько дней, и она ответила ему, что время терпит. Когда очередной день наконец начался с ясного неба, он нетерпеливо вызвал Тони по рации.

— Как тебе небо сегодня, капитан?

— Сойдет, — отозвался Тони, — собирай своих людей и все, что нужно для перевозки, надеюсь, погода не будет играть с нами злых шуток, нам это совершенно ни к чему.

— Да все уже собрано давно, сейчас только свою команду вызову, и мы готовы! — У Данилы аж заблестели глаза от мысли, что сегодня они наконец-то расправятся с этим и он займется своими личными делами! Он отправится к Эрике и будет на родах, как и обещал! Его сердце застучало сильнее, как только он представил себе этот момент. Он знал, что Эрика будет держаться молодцом и все должно быть в порядке. Он был уверен в этом. Единственное, чего он не знал, так это того, что в то утро, когда они взлетели с Тони в направлении к скрытой в горах деревеньке, его жена Эрика уже находилась в госпитале со схватками в самом разгаре и невероятно нуждалась в нем.

Они долетели до места довольно быстро, разгрузились, подсоединили все, что нужно, поговорили с теми, кто там собирался работать, приехала даже глава местного племени, дородная пожилая женщина, полная достоинства и уверенности в себе, с подарками для них и полными корзинами еды. Они собирались отпраздновать открытие этой маленькой клиники, которая для них казалась спасительным островком.

— Амоа, скажи им, что мы не можем остаться на обед, и так уже времени мало, — шепнул Данила, поглядывая на часы и на то, как женщины шустро раскладывали провизию на банановых листьях. Обед никак не входил в их планы, да и задерживаться не стоило, даже при таком ясном небе. Эти народные традиции гостеприимства, которые всегда так восхищали Данилу, в данный момент показались ему совершенно неуместными.

— Нельзя так, вы их сильно обидите этим, — укоризненно шепнул в ответ Амоа, качая головой в знак крайнего неодобрения. — Они принесли столько еды и подарков, как самым дорогим гостям, вы не можете так сильно оскорбить их, отказавшись от даров.

— Да, но мы не можем рисковать, задерживаясь здесь дальше, кто знает, что случится с погодой, она же переменчива, как женщина. — Тони придирчиво разглядывал небо, однако оно невинно сияло чистейшей голубизной. — Я не дам и цента за то, что такая погода продержится достаточно долго.

— Но повернуться сейчас к ним спиной будет прямым оскорблением с вашей стороны! — У Амоа даже глаза расширились от ужаса, когда он представил себе эту картину. В их стране так не поступали. Это было просто невозможно! Именно так и начинались многие межплеменные войны — с нанесения оскорбления.

Пока они обсуждали это, их стали приглашать отведать угощение, да еще с такой помпезностью и напыщенностью, как будто они и впрямь придавали этому огромное значение. Забили в деревянные удлиненные барабаны, женщины стали напевать приветствие и пританцовывать вокруг них и вождя племени, разбрасывая вокруг лепестки и надевая венки из ярких цветов им на шеи.

— Ну, может, мы посидим тут минут двадцать, чтобы никого не обидеть, и отправимся обратно, а то, если они решат, что вы намеренно их оскорбили, они могут преспокойно сжечь вашу клинику, они всегда так мстят за оскорбление — разрушением. — Амоа не сгущал краски, он знал местные обычаи и не считал нужным скрывать от этих белых людей, ничего не смыслящих в их традициях, что может повлечь за собой их неосмотрительный шаг. Потом еще его самого припишут к этой заварушке, и не отмоешься.

Данила вздохнул, не зная, что делать. Подвергать риску весь их труд, лишать местное население одной, пусть самой простой, клиники было бы ужасно. Он тоже, как Тони, посмотрел на небо и не увидел ничего, что бы его встревожило.

— Ну что, я смотрю, у нас нет выхода? — Он вопросительно посмотрел на Тони.

— Я не одобряю, это чистое небо абсолютно ничего не гарантирует, если хочешь знать. Но если ты считаешь, что этот обед на самом деле так уж важен, то делать нечего, — хмуро ответил Тони. Ему совершенно не нравилась эта идея.