Жнецы ветра - Алексей Пехов

Высокородный пытался бороться, у него еще оставался нож, но человек вывернул его запястье и локоть, зажав коленями спину. Пальцы, вопреки всем желаниям Высокородного, разжались, однако, даже обезоруженный, он продолжал сопротивляться. Попытался встать, сбросить с себя тварь и подавился воплем, когда сломалась кость. Затем стальной кулак врезался ему в затылок, благополучно избавив от дальнейшей боли. Танэ из Дома Бабочки так и не узнал, что умер от собственного ножа спустя несколько ударов сердца после того, как потерял сознание.

— Лопни твоя жаба! — гаркнул Лук, отвлекая от Рандо с Га-нором арбалетчика, и тут же присел, полностью скрывшись за круглым щитом, поймавшим удар болта. В следующее мгновение стражник уже был на ногах, и его кистень, лязгнув цепью, ударил остроухого в бедро. Упав и испытывая жуткую боль в раздробленной кости, упорный эльф все равно постарался ткнуть солдата копьем, но тот вновь закрылся щитом и, в следующий раз оказавшись точнее, раздробил остроухому грудную клетку.

Скоротечная схватка была кончена. Га-нор вязал руки и ноги единственному уцелевшему Высокородному.

— Славно прошло. — Рандо оторвал от куртки мертвеца кусок ткани.

— Повезло. — Северянин взял шипящего, словно гадюка, эльфа за длинные волосы и поволок его к дереву. — Купились на обманку. То ли молодые, то ли совершенно нас ни во что не ставили.

— Во-во. Совсем людей за идиотов держат. — Лук встретился с эльфом взглядом и скорчил рожу: — Чего, вылупился? Нельзя считать других глупее себя.

Высокородный ответил малопонятной скороговоркой.

— Что он сказал, милорд? — Кальн повернулся к Рандо.

— Не слишком понятный диалект. Что-то о его матери и собаках.

Кальн молча подошел к рыжеволосому эльфу и ударил его ногой в лицо.

— Эй! — возмутился Лук. — Он все-таки пленный!

— Тебе крупно повезло, что это так. — Зеленоглазый воин указал на свернутые, опутанные сетями плащи. — Иначе пленным сейчас был бы ты. И готов поспорить, что между ног у тебя уже чего-нибудь не хватало. Будь на его месте Роса или Ива, я бы еще задумался. Но к мясникам Сандона никакой милости не будет, и он это знает.

Эльф сплюнул кровь из разбитых губ и ответил злым взглядом.

— Ты все прекрасно понимаешь, ведь так, тварь?

Молчание.

— Как ты почувствовал их присутствие? — обратился Рандо к Га-нору.

— Лес рассказал, — улыбнулся сын Ирбиса. — Не только Высокородные чувствуют себя здесь как дома.

— Эти Бабочки оказались не так опасны, как о них говорят.

— Нам повезло, — в который раз сказал следопыт. — Воины из Зеленого отряда так просто бы не дались. А это всего лишь «Перья феникса».

— Каратели! — сплюнул Кальн. — Горжусь собой. Я дважды умудрился попасть по этим отморозкам. Кажется, мы отлично с вами сработались. А, Га-нор?

— Возможно, и так, — вновь улыбнулся рыжий воин.

— Кроме тебя в лесу есть твои соотечественники? — спросил Рандо у эльфа на его языке, присев рядом.

Тот смерил человека высокомерным взглядом и с ужасным акцентом ответил:

— Ты ничего не узнаешь от меня, ублюдок!

— Взяли пленничка на свою голову, лопни твоя жаба, — покачал головой Лук. — Теперь корми его, тащи, следи за ним и задницу подтирай. Своих забот нам как будто недостаточно.

— Лучше тебе все-таки ответить, — сказал Кальн и тут же получил плевок в лицо.

— Развяжи меня и дай оружие! Увидишь, как сражаются Высокородные!

— Я уже видел, — выдохнул рыцарь, схватил эльфа за волосы, прижал его голову к дереву и полоснул пленника кинжалом по обнажившемуся горлу. — Я уже видел, — повторил он, бесстрастно наблюдая, как ореховые глаза заволакивает туманом смерти. — Второго шанса ты не заслуживаешь.

Он, отпустив врага, встал. Высокородный попытался что-то сказать, но его голова безвольно упала на окровавленную грудь.

— Никто не собирался кормить его, Лук, — повернулся Кальн к пораженному стражнику. — Не стой столбом. Это война. И она идет, не только когда враг вооружен, и вы стоите лицом к лицу. Я уже говорил, что было бы с тобой, попади ты к ним в руки. Так быстро ты бы точно не умер. Я могу лишь пожалеть, что он отделался слишком просто.

— Довольно, Кальн! — одернул Рандо.

— Надо проверить их мешки, — сказал Лук. — Там может быть еда.

«Леопард» убрал кинжал в ножны.

В лучах заходящего солнца стены, крепостные башни и многочисленные шпили Альсгары казались облитыми свежей кровью. Царило безветрие, великий город пожирали пожары, и сотни черных дымов сливались в небе в одно непроницаемое облако, видимое на многие лиги. Всегда безмятежная Орса на этот раз была неспокойна. Ее темные воды волновались, а пена, то и дело выплескиваемая на берег, была столь же алой, как и городские укрепления.

Кровь.

Кровь была повсюду. Она отравляла воду, текла по желтоватым камням, пропитывала почву, мелкой взвесью висела в воздухе, сохла в волосах и постоянно чувствовалась на языке. От ее вкуса можно было сойти с ума.

Прибрежный песок превратился в стекло — матовое, скользкое, возле самой воды покрытое сетью трещин. Земля медленно остывала, но ее тепло ощущалось даже через подошву сапог. В ушах все еще звучали крики умирающих в агонии Ходящих и грохот их магии.

Ретар, уставший, сгорбленный, с посеревшим от напряжения лицом и сожженной бородой, в распоротом белом камзоле, с перебитой левой рукой, пытался уговорить Тиа встать. Она лежала в лодке, на разбитой корме, и беззвучно плакала от усталости, обреченности и злости. Митифа не пришла, и им не удалось осуществить задуманное. Ловушка, в которую они попали благодаря трусости и безответственности Кори, едва не стоила им жизни.

Удачный прорыв захлебнулся. Их войска разбиты. Не уцелел никто из тех пятнадцати тысяч, что поверили в них и пошли за ними. Даже спустя год сражений и боев, даже несмотря на успехи на востоке, Башня оставалась сильна и незыблема. Ход войны не удалось переломить и сегодня, а Гинора, Лей и Рован увязли перед Лестницей, так и не добыв победу на востоке Империи.

— Ты обещала быть сильной, — тихо сказал Ретар.

И Тиа, устыдившись своей слабости, встала. Рана, полученная утром, отдавала болью при каждом шаге. Правая сторона куртки пропиталась запекшейся кровью, волосы на затылке были сожжены, все ногти на руках потрескались и посинели. В глазах то и дело двоилось, а мир так и норовил пуститься в пляс, закружить в хороводе, заставить потерять равновесие. Она сражалась с самого утра, и ее «искра» едва тлела, забирая последние силы.

Ретар с Тиа одновременно ощутили, как кто-то коснулся Дара, и их обожгло отдаленным огнем.

— Они скоро будут здесь. Тебе надо уходить.