Восстание - Иоганнес Арнольд

приказал ему часовой.

Пляйш начал быстро очищать свои карманы. Он торопился, боясь разозлить солдата, но постепенно до него дошло, что это унизительно, и движения его стали более медленными. Затем Пляйш выпрямился, сощурил глаза и, подбоченясь, чего никогда не делал, так фыркнул на американца, что у того от удивления глаза на лоб полезли. Часовой поправил каску и посмотрел на тщательно сложенный чистый носовой платок, который священник положил на дорогу. Этот аккуратный платочек никак не вязался с возмущенным видом священника. Американец готов был вот-вот рассмеяться, но тут вдруг вспомнил, что перед ним ведь стоит побежденный…

— Немедленно проводите меня к вашему офицеру, иначе вам здорово попадет! — настойчиво потребовал Пляйш. — Я хочу сделать очень важное сообщение!

Часовые удивленно переглянулись. Они подошли к заграждению и открыли проход.

Пляйш подобрал свои вещички и прошел сквозь проход. Один из часовых повел его в палаточный лагерь, разбитый на большом зеленом лугу. Военные машины стояли прямо в поле.

Наконец они пришли к небольшому домику на опушке леса.

Пожилой, с невзрачной внешностью офицер недружелюбно спросил:

— Кто вы такой? Откуда? И чего хотите?

— Я хочу говорить с высокопоставленным офицером, — ответил ему Пляйш.

— Рассказывайте!

— А что вас интересует?

— Все.

Пляйш как-то растерялся.

— Вы заявили, что у вас есть важное сообщение для нас. Так говорите же! У нас нет времени. Боюсь, вы ничего не знаете, что бы нас интересовало.

— В Вальденберге, откуда я прибыл, разгромлены старые органы власти. Мне удалось ночью выбраться из города. Если б меня поймали, то… Вы понимаете? В Вальденберге война еще не кончилась, там она продолжается. Никаких оккупационных властей в городе нет! На улицах не видно ни одного солдата. Мы остались одни-одинешеньки. В таком одиночестве мы еще никогда не были. Коммунисты рвутся к власти. Таково положение в городе. Вас это устраивает? Честных людей в Вальденберге преследуют, как каких-нибудь преступников. Все по-христиански настроенные жители города послали меня к вам за помощью. Я уполномочен вести с вами переговоры.

Священник замолчал и посмотрел на американца, стремясь отгадать, какое действие произвело его сообщение.

— Рассказывайте дальше! — потребовал американец.

— Коммунисты выпустили из тюрьмы на свободу всех преступников, хотя многие из заключенных отнюдь не заслуживают этого. Коммунисты сажают в освободившиеся камеры нацистов. Среди них очень много честных людей, и все они — христиане. Я далеко не уверен, что арестованные при таких условиях могут остаться в живых, если им не будет оказана соответствующая помощь извне.

Пляйш во все глаза смотрел на американца, все еще не понимая, какое впечатление произвел его рассказ: по лицу офицера этого нельзя было понять.

— Благодарю вас за сообщение, — сказал американец и проводил Пляйша к двери.

У домика стоял джип, который увез священника в неизвестном направлении.

3

Раубольд послал товарищей за Пляйшем, Феллером и Каддигом.

Нужно было решить, как лучше собрать жителей города на митинг, как выпустить листовки, на которых бы рядом с подписями коммунистов стояли подписи людей, которые не имеют с ними ничего общего.

Лично Раубольд не возлагал больших надежд на такой союз.

Он поручил написать проповедь для Пляйша, в которой тот замолвит словечко за антифашистские органы власти.

Вскоре вернулся один из посыльных:

— Священник исчез из дома.

— А где он, собственно, может быть?

— Не знаю, но дома его нет.

Раубольд нервно заходил по комнате.

— А кому первому пришла в голову идея привлечь священника? — неожиданно спросил он.

— Тебе самому, — ответил Хиндемит.

— Ах, да. А почему бы ему за нас не помолиться?

Вскоре вернулся и второй посыльный:

— Доктора нет дома.

Раубольд кивнул с таким видом, будто другого ответа и не ожидал.

— На двери его квартиры висит записка.

— В которой написано, что он сбежал вместе с Пляйшем? Сбежал, боясь ответственности? — Раубольд повернулся к Хиндемиту. — Ты сам уговаривал меня быть лояльным. Привлекать на нашу сторону всех, чтобы овладеть народными массами. Для этой цели подходят и Пляйш и Феллер. И я поверил в это, но ошибся. Разве нет? А если к нам придет этот доктор или священник и скажет… Но никто из них к нам не придет, они оба удрали! Феллер даже написал объяснительную записку. Не так ли?

— В записке сказано, что он находится в больнице.

Раубольд почесал затылок.

— Интересно, чем Феллер занимается в больнице?

— Хирург проводит операции, а доктор Феллер присутствует при этом. Я был там и видел доктора собственными глазами. С ним самим мне поговорить не удалось. Они оперируют солдат…

— Ага, — понимающе кивнул Раубольд.

Хиндемит хитровато улыбнулся.

Раубольд молча заходил по комнате, а затем сказал:

— Доктор Феллер не может оперировать раненых. Он давно дисквалифицировался как хирург. Его стихия — прописывать таблетки и делать уколы. В крайнем случае, он может вправить вывих, но никаких хирургических операций он делать не может. Не пойму, зачем ему понадобилось идти в больницу? Я ему, конечно, доверяю. При нашей власти он научится делать самые сложные операции.

В этот момент вернулись еще двое посыльных.

— Ентц скоро будет здесь! — сказал один из них.

Раубольд молча кивнул.

— Хайнике нет дома, — доложил второй посыльный. — Квартира его открыта. Постель заправлена. Значит, он не ложился спать.

— Да все они никак рехнулись! — взорвался Раубольд.

— Я оставил ему записку. Если он вернется домой, то наверняка увидит ее и прочтет.

Раубольд так устал, что, присев за письменный стол, тут же заснул, положив голову на руки. Сквозь сон он слышал, как товарищи вполголоса обсуждали, куда же могли деться священник и Хайнике…

Вскоре появился ландрат доктор Каддиг.

— Господа, — начал он, даже не поздоровавшись с присутствующими, — с завтрашнего дня я не намерен больше выполнять свои обязанности.

— Садитесь и подождите. Мы сами решим, оставлять вас на этой должности или нет, — заявил ему Раубольд.

Каддиг, однако, продолжал стоять у порога, не сводя глаз с Раубольда. Ландрат твердо решил ни за что не оставаться на своей должности, так как не мыслил, как он может сработаться с Раубольдом.

Раубольд явно нервничал, беспокоясь за Хайнике.

Вскоре пришли Ентц и доктор Феллер. Увидев их, Раубольд спокойно вздохнул и откинулся на спинку стула. Вытянув ноги, он даже улыбнулся. И тут же подумал, что должен их как следует напугать: пусть поймут, что судьбу восстания ни в коем случае нельзя пускать на самотек.

«Я буду бороться, сидя вот за этим письменным столом. Это тоже своего рода баррикады. Я сумею распорядиться судьбой всех узников тюрьмы. Пусть удивляются и Ентц, и Каддиг, и Феллер…»

— Будем ждать Хайнике, — заметил Ентц.

— Пустая трата времени.

— До свидания, господа, — сказал Каддиг. —