Ретроград - Комбат Найтов

Разведка греков сработала точно, и у нас было сообщение, что вылет назначен на 03.00 22 мая 1941 года. Каждое звено подстраховывал «И-180», который мог брать бомбы, в данном случае осветительные, и имел высотность в 12000 метров. А 57-я бригада – это бригада ПВО Москвы. Все летчики в ней были ночниками. По пять самолетов отправилось в ночной рейд. Пикировщики били с пикирования на приглушенных моторах, а немцы сами себя обозначили прожекторами и заградительным огнем. Все двигатели на «СПБ-2с» имели диафрагменный карбюратор, поэтому «колоколом» уходили назад, не входя в зону действия МЗА. Каша из обломков и десантников, сосредоточенных возле планеров и самолетов. Несколько десятков машин вылетело из Батайницы, таща на буксире по три планера. Направлялись к Салоникам, там довольно большая низменность, практически без гор. Эту группу пришлось перехватывать и уничтожать над горами. Чтобы планерам сесть было негде. Большую часть сбили «СПБ-2с». А остальных уничтожили ночники с Лембоса. Увы! Даже слепой пилот может выжать кнопку на штурвале и сообщить, что он ничего не видит. Так что наш секрет сохранить не удалось. Впрочем, все об этом знали. Просто желающих служить в Люфтваффе резко поуменьшится. Сидеть на паперти, в лучшем случае, никому не хочется. Скандал с нашими летчиками был. Достаточно серьезный. Дескать, и так бы справились, снимайте эти игрушки! Нельзя так с людьми обращаться! И тогда летчики 57-й бригады услышали от Смушкевича:

– А кто вам сказал, что это – люди? Я с ними вторую войну тяну. Распробовал! Не хотите воевать – пишите рапорта, я подпишу.

Видя, что начальство уперлось, летуны поступили проще: перестали запускать двигатель для генератора, дескать, жрет топлива много, а то и блокировали его подачу на него. Топливом командует командир, а не стрелок. В итоге это оружие не прижилось в нашей авиации, но тогда, в конце мая сорок первого, оно породило множество слухов и домыслов, которые родились в ночном небе над Югославией и Албанией. Понятно, что максимальную роль в разгроме десанта сыграли ракеты Сакриера и неожиданная для немцев тактика ночной штурмовки без прохода над объектом атаки. Да и большинство самолетов в воздухе были сбиты именно ракетами, благодаря дальномеру и вычислителю, который определял время залпа и положение маркера на коллиматоре. Главная задача была выполнена: мы посеяли сомнение у люфтваффе в их неуязвимости и превосходстве над противником. В условиях необъявленной войны это было важно. Ну, а я получил втык от Сталина, что совершенно забросил дела, что испытания тяжелых самолетов проходят не шатко и не валко, что все внимание уделено только трем машинам, помощи другим конструкторам не оказываю, что до сих пор бюро Климова находится в Ленинграде, хотя местом его пребывания назначен Рыбинск. И там, а не в Перми требуется расположить производство ЛЛ-1. В конце разноса ему, видимо, надоело, что я даже не пытаюсь ему возразить, и он сменил гнев на милость:

– Вы представлены к высокой награде СССР вместе с группой товарищей, обеспечившей защиту интересов нашего союзника в Европе. Но это не снимает с вас ответственности за развитие нашей авиации, товарищ Никифоров. В течение недели подготовьте подробный доклад о планируемых мероприятиях в вашем НИИ. Требуется рассмотреть его на совместном заседании ученого совета института в присутствии всех задействованных КБ. Мы планируем посетить это заседание вместе с группой членов ГКО. За работу, товарищ Никифоров.

Втык был совершенно незаслуженный, я не принимал участия в доработках «новых» машин Туполева, Петлякова, Мясищева и Ермолаева из-за ожидания развертывания производства двигателя Лозино-Лозинского. Без него они и сами справятся с массой проблем, которые валом тянутся за этими машинами. Ер-2 пытается взлететь сразу на трех моделях движков. Пе-8 выпускается серийно по одному-два самолета в месяц. «103В» прошел испытания и направлен в Омск в серию, несмотря на возражения Туполева, который делал ставку на климовский «М-106», снятый с доводки, для другого прототипа «Ту-2», «103у». А выпускать ему придется тот «Ту-2», который мы знаем. Их «шарашку» уже перевели в Омск. Туполев, правда, в Москве, на 156 заводе «работает», мы еще не виделись ни разу. Мясищев занят «ДВБ-102» со строенным двигателем «М-105»: три блока цилиндров работали на один вал. Должен был давать 1850 сил. Задумка у Климова была неплохая, но двигатель не шел, хоть убейся! С Мясищевым мы встречались, это он поднял вопрос о производстве у нас на заводе турбокомпрессоров. Они ему как воздух нужны. Он же «высотник» делает. Но Рыбинский завод еще не выпустил ни одного компрессора, несмотря на то, что завод турбинных лопаток в Электростали выпускает не только полые лопатки, но и турбины для этого нагнетателя. Доллежаль носится между Москвой и Рыбинском, и проклинает тот день, когда ему принесли постановление ГКО. Нагнетатели делались на заводе «ВИГМ» – всесоюзного института гидравлических машин, но заводик этот крохотный и массовое производство ему не потянуть.

Компоновочная схема у Мясищева интересная, он всегда шел по своему, оригинальному пути в плане аэродинамики и компоновки. Он делал первый бомбардировщик в СССР с носовой стойкой шасси. Кстати, надо бы его с Келдышем свести, припоминаю, что имела проблемы его стойка. Она у него просто вилкой сделана, так что «танцевать» будет. И это всего вторая машина в СССР с таким шасси. «Кобры» еще не поступали и этот вопрос в ЦАГИ решил именно Келдыш. И стенд у него есть, но к нему, естественно, с этим вопросом никто не обращался. Вообще, КБ постоянно «экономят деньги», мол, сами с усами, и начинают шевелиться и обращаться к нам или ЦАГИ, только когда петух в темечко клюнет. Есть такое! И с крылом надо поработать. Оно у него деревянное, довольно тяжелое. То есть, тут можно кое чем помочь, и я внес тему в доклад. Машина достаточно перспективная.

Петляков… Этот зол на меня из-за Пе-2. Пе-3ВИ мы в серию пропустили, дав более 600 исправлений в чертежах и существенно его облегчив, снизив расход металла на него в n-раз, а Пе-2 так и не принят, дорабатывается. СПБ легче Пе-2 на 1820 килограммов. При одинаковых моторах. Из-за этого Пе-2 имеет 600 килограммов бомбовой нагрузки, а СПБ – 1500. Я ему прямо сказал, что: «Дорабатывайте. За вас это делать никто не будет». Петляков возразил, что делал именно пикировщик, а Поликарпов – скоростной бомбардировщик, поэтому и такая значительная разница в весе сухого самолета. Пришлось напомнить, что «сотка» – это истребитель, а не пикировщик. В общем, гавкнулись, и к «Пе-8» он меня близко не подпустит, посчитает, что и эту машину хочу зарубить. Фактически, в целом очень неплохая машина имела очень короткую и непростую жизнь. Их всех сняли чуть ли не в один день из-за силовой трубы лонжерона в центроплане. Машину частенько перегружали при полете на небольшие расстояния. А усталостные напряжения ее добили. В общем, делать нечего, придется договариваться.

Встретились на нейтральной территории, в штабе ВВС, куда Петлякова вызвал Филин. Повод был, правда, неудачный: два самолета Московского округа ПВО потерпели аварию. В очередной раз накрылись старые нагнетатели у одного, а второй запарил в кабину на взлете. Обошлось без жертв, но одна машина разбита в хлам. Филин начал издалека, он был в курсе, что на днях назначено заседание ученого совета. Чем он и огорошил Петлякова. И тот начал атаковать и оправдываться.