Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов

распахнув дверь, схватить пробегающую мимо Марину за руку, рвануть к себе и тут же захлопнуть дверь, для надёжности прислонившись к ней спиною.

Марина стояла передо мной, не произнося ни слова, часто дыша. И только смотрела на меня какими-то дикими, бессмысленными глазами. Однако всего того, за чем я некоторое время наблюдал, словно бы уже и не было. То есть попросту не происходило никогда. Так, спасшемуся после жуткой катастрофы, услужливое подсознание сообщает: «А ведь и не случилось ничего! Ни многочисленных жертв, ни пострадавших. А если не было, так и переживать особенно не стоит». И в самом деле, единственное, что теперь заботило меня – это страсть и требующее action неудержимое желание…

Жизнь вообще штука довольно-таки комическая временами…

А вскоре после этого между мной, Илиодором и Полем случился любопытный разговор.

– Нет, ребята, так дело не пойдёт, – снова стал качать права Илиодор. – Конечно, Марина хороша собой, однако француженка не может играть русскую княгиню.

– Ну что ты говоришь! – возмутился Поль. – Кому же, как не ей, она ведь княжеского рода, её прадедушка – самый настоящий князь…

– Да ладно, зрителю до лампочки все эти причиндалы. Тут нужен дар божий! Тут нужна настоящая актриса, а не девица с родословной. Короче, я настаиваю на замене.

– Но как же быть? – Поль готов уже подчиниться диктату режиссёра. – Где нам её искать? Опять же сроки поджимают…

– Да незачем далеко ходить, – Илиодор вынимает фото из бумажника. – Вот, в центре, это я. А как вам та, что с краю, пухленькая?

– Послушайте, вы что же, считаете, что в неё можно без памяти влюбиться? – я поражён таким примитивным пониманием своего сценария.

– А почему бы нет? Сами же говорили, что подоплёка этой связи в том, что наш герой желает приобщиться к аристократическим кругам.

– Это всего лишь мысль. Но ведь была ещё любовь! Если бы всё дело было в том, что не сбылись подобные желания, стоило ли садиться на иглу? Да и к тому же после октябрьских событий о какой аристократии можно говорить?

– Как это о какой? – Илиодор нежно гладит фотографию. – Ну ладно, хрен с вами! Не годится пухленькая, могу вам предложить другую. Там всё, как надо – актриса в третьем поколении, чуть ли не римский профиль, глаза, как Тихий океан. К тому же русская, без кровосмешений. Но если и тогда…

– Согласен, – Поль смотрит на меня, я вижу, что эта канитель ему изрядно надоела. – Вызывайте, я дорогу оплачу. Посмотрим, что за дива.

А через два дня к дверям замка подкатило такси. Выходит довольно стройная брюнетка. Я бы не сказал, что с римским профилем, но, в общем-то, вполне приемлемо. Смотрю, приглядываюсь… И что я вижу? Это же Екатерина, та самая, которая пыталась уговорить меня отдать театру пьесу. Когда брюнеткой стать успела? Вот потому только сразу не узнал. Ну что ж, если учесть, что тёмные волосы были и у Киры …

– Вам к лицу даже этот цвет волос.

– Ах, это вы? Я так и предполагала, хотя не успела прочитать сценарий, – Катя улыбается.

– Ну вот, теперь прочтёте. Впрочем, вас уже предупредили? – я намекаю на то, что ничего ещё не решено.

– Да, да! Я знаю, что будет конкуренция, – и смотрит с сомнением, даже с надеждой, на меня. – Надеюсь, вы не против?

– Против чего?

– Ну, там посмотрим, – говорит Катя. – Если позволите, я с дороги освежусь.

Уходит. А я думаю, что будет, если Илиодор с ней переспит? Какие ещё муки предстоит мне вытерпеть, чтобы Марина получила роль княгини? Да надо ли мне всё это?

Вот прозвучал гонг. Это означало, что через полчаса обед. С него-то всё и началось.

Когда две симпатичные девицы оказываются за одним столом, внимание рассеивается. Трудно решить, кому стоит больше уделять внимания. Заговоришь с одной – обидится другая. Станешь по очереди комплименты раздавать – рискуешь получить сразу двух врагов вместо одного. Так ничего и не решив, уткнулся в тарелку с консоме, отдав всё остальное на волю случая…

Вот подали десерт, а за столом уже собирается гроза.

– Я слышала, в Москве сейчас проблемы с едой, – говорит Марина, обращаясь к Кате. – На полках в магазинах ничего, только гуманитарная говядина…

– Вовсе нет, – отвечает Катя. – Проблемы в прошлом. Когда есть деньги, можно многое себе позволить.

– Ах, вот в чём дело! То-то вы заметно пополнели.

– С чего вы взяли?

– Не знаю, как у вас, а здесь с такой фигурой можно получить разве что роль мамаши Кураж, да и то где-нибудь в глухой провинции.

У Кати, кажется, кусок пирога застревает в горле. Вот поперхнулась, извиняется, выходит из-за стола.

– Марина, ну зачем ты так? – вижу, что Поль огорчён, ему ни к чему подобные проблемы.

Илиодор закуривает сигарету и чему-то улыбается, а я не знаю, что сказать. Всё потому, что и Марина дорога, но Катя тоже не чужая. Хоть и не пили с ней на брудершафт, но есть приятные воспоминания – признаюсь, я уже тоскую по Москве.

А вечером Катя прибегает, вся в слезах.

– Зачем только я сюда приехала?

– Да полно вам…

– Я никому здесь не нужна! И роль княгини вовсе не мне была обещана…

– Послушайте, Катя! Даже если вам не достанется эта роль, в сценарии есть много других интересных персонажей…

– Да-да! Мне только роли Маргариты Карловны и не хватало, – плачет. – Завтра же уеду!

– Ну погодите. Что-нибудь вам подберём. К тому же неразумно отказываться от бесплатного отдыха во Франции. Вот будет перерыв в работе, съездим с вами в Париж, развеемся немного.

– А я не хочу! Ничего мне этого не надо. А тут ещё этот ваш Илиодор чуть ли не сватается…

– Ну что поделаешь, бабник. Такая уж порода.

– Был бы не женат…

– Да что вы, Катя? От вас такого я никак не ожидал, – я и вправду удивлён.

– А почему бы нет? Не первая и не последняя…

– Но как же ваш худрук?

– Ой, да какая на него надежда? Крохотный театрик на двадцать мест. Сцена занимает половину зала.

– Ну, тут решайте сами. Но будь я женщиной, я бы за него… Нет, правда, даже под угрозой, что жизнь закончу под трамваем!

Просохли слёзы. Вот уже смеётся…

А я подумал: как странен этот мир! Как непоследовательны те, что делают его прекрасным для мужчины! Сегодня слёзы льёт из глаз, а завтра будет насмешничать и надо мной, и над Мариной. Уж я-то знаю, ночь не будет спать, а непременно придумает что-нибудь к утру.

Но где-то за полночь