Жена скупого рыцаря - Оксана Обухова

— Улыбайся, — спокойно повторил киллер. — И будь приветлива. Естественно. Попытаешься сказать лишнего, сразу стреляю. Поняла?

Женщина тряхнула плечами, натянула на лицо приветливую гримасу и… Пожалуй, с естественностью даже перебор получился.

— Здорово, брателло! — заорала она, и гость опешил на пороге.

Ювелир поморщился. Оставалось надеяться — бандит решит, что подруга выпила лишнего.

— Братву с собой не прихватил? — продолжала Серафима в том же духе.

Чего она так орет? А ведь выглядела приличной женщиной…

Ювелир дернул рукой, блондинка убавила громкость и затараторила скороговоркой:

— Подарочек мне привез? Познакомься, это Галкин друг, Борис. Вот такой пацан… Надеюсь, ты… — пауза, кокетливая стрельба глазами в сторону Бориса, — другого кавалера не захватил?

Вблизи Учитель выглядел еще внушительней. Расплющенные старым шрамом губы по-волчьи обнажили в оскале острые зубы, и Ювелир понял — блондинка не обманула, у парня аллергия на пьяных женщин.

— Садитесь к столу, — сказал Ювелир и протянул бандиту пятерню. Тот переложил пакет из правой руки в левую и сжал ладонь киллера так, что у иного слабака хрустнули бы кости. — Галочка устала, спит. А мы с Серафимой вас ждем…

Учитель не сказал ни слова. Он не ответил на вопрос, один ли приехал, а на предложенную рюмку «Спецназа» отреагировал просто и молча. Достал из пакета виски, перелил из стакана компот обратно в банку и наполнил стакан на треть коричневой жидкостью.

Дьявол! Парень действительно молчун!

Ювелир тихонько, под столом, дотронулся до ноги блондинки, та вздрогнула и выпалила:

— Ты Гальцева привез? Ведь обещал же, что приедешь с ним… — фразу она не закончила, поперхнулась воздухом и сделала глоток вина.

Чертов бандит молча смотрел на стакан и хмурился. С чем это связано, киллер мог только догадываться. Учитель недоволен присутствием незнакомого мужчины, странным поведением подруги или думает, что сказать некоему Гальцеву, когда тот приедет и увидит, что он здесь лишний?

— Тебе меня мало? — наконец произнес Учитель. Он поднял голову и пристально взглянул в лицо подруги. — Гальцев очень понравился?

— Ну что ты! — Блондинка игриво подняла брови. — Боря лучше любого Гальцева…

— Ах, вот в чем дело…»

Меня спасало то, что Галкин друг не знал привычной манеры общения Серафимы Мухиной. Я с порога обрезала Леву фразой «привет, брателло», ерничала и выглядела дешевой шлюшкой.

Мне приказали выяснить, кто приехал с Левой, я приказание выполнила, и не моя вина, что Лев отказывается отвечать. Молчит и любуется виски в стакане.

Надеюсь, Левушка хорошо запомнил фамилию покойного насильника…

Отрывок из записок наемного убийцы.

«Ювелир так и не узнал, стоит ли ждать приезда Гальцева, приедет ли он вообще, и сколько человек с ним будет. Главное, сейчас бандит один, спокоен и в драку не лезет. Пока любовники разбираются с ревностью, надо доставать ствол и класть их обоих рядом.

Убийца потянулся за спину, легко и просто, словно почесаться…

И в тот же миг его достал такой хук с левой, что киллер мешком отлетел к двери и больно ударился спиной — пистолет впился ему в копчик, как раскаленный штырь. «Если бы Учитель бил с правой, — мелькнуло в голове, — убил бы сразу…»

Оглушенный падением киллер лежал на полу, а сверху с тяжелым табуретом в руке, с перекошенным от ярости лицом надвигался Учитель. Он метил в голову противника массивным сиденьем и промахиваться не собирался.

Короткий замах, киллер перекатывается через порог комнаты в коридор, и табурет с пушечным грохотом разбивается на части в сантиметре от его головы.

Ювелир не успевал ни ствол достать, ни на ноги подняться. Он катался по полу, едва уворачиваясь от огромных башмаков бандита. Учитель топтал противника, как разъяренный слон. Он гнал его, давил, ломал…

Ювелир выкатился на крыльцо, юркой змейкой скользнул вниз и скрылся в темноте.

Учитель тут же ушел с освещенного крыльца, из зоны обстрела, и захлопнул дверь».

В правой руке Лева вертел стакан с виски, надо сказать, почти невидный в огромной ладони, хмурился и вдруг… левый его кулак коротким мощным ударом врезал в подбородок Бориса. Боря улетел к двери словно пушинка. Но грохота произвел не меньше рухнувшего посудного шкафа.

Дальнейшее напоминало сцену драки из индийского боевика: среди хрустящих остатков табуретки мечутся двое мужчин — один топочет ножищами, напоминая разъяренного слона, пытающегося раздавить кобру, увертки второго кажутся ненадежно интуитивными, но каждый раз Лева промахивается. Враг уворачивается от удара башмаков сорок восьмого размера. Он похож на струйку ртути, юрок и неуловим.

Прижав руки к груди, с напряженным вниманием я смотрю за схваткой двух мужчин. Вот Борис пытается поймать ногу Левы в захват, но тот настороже. Вот Лев старается растоптать Борину голову, но промахивается… Миг, и Галкин любовник падает с крыльца в темноту и исчезает в бурьяне.

Лев захлопывает толстую входную дверь, задвигает щеколду и идет ко мне. Очень хочется пореветь, но нет времени.

— Свет, свет гаси! — кричит мне Лев, в два шага достигает телевизора и выдирает шнур из розетки. Я щелкаю выключателем. — У него ствол. Когда подлец по полу катался, куртка задралась, я увидел… А кстати, кто это был?

— Вообще-то, Галкин амант. Но я видела, как вечером в пятницу он выходил из квартиры напротив зайцевской. Сегодня Галина сказала, что тем вечером в ней умер генерал…

— Какой?

— Сосед…

— От чего?

— Головой обо что-то ударился…

— А-а-а, — тянет Лев. — Значит, ты видела, как этот тип выходил из квартиры, где остался мертвый человек?

— Да.

— Кое-что объясняет, — кивает Лев.

Мы стоим в абсолютной темноте. Смутными пятнами на фоне окон выделяются занавески, на диване довольно уверенно мерцает белоснежный Галкин костюм. Я подхожу к подруге и начинаю ее тормошить.

Бесполезно. Мычание, стоны, всхлипы… — большего не добиться. Но, главное, она жива.

— Что будем делать? — спрашивает Лева.

— Мы тут, как в ловушке, — констатирую я.

— Соседи помогут?

— Нет. В деревне только старики и дети. — Я говорю быстро и отрывисто, так как понимаю, что времени на дебаты нет. — Лев, пока я тут с этом гадом сидела, кое-что придумать успела…

Но Лев меня перебивает. Прижимаясь к стене, он пробирается к окну, осторожно выглядывает на улицу и спрашивает: