Белое пламя дракона - Илья Крымов

Волшебники вздрогнули и пригнулись, закрывая уши от ужасного грохота – Талбот Гневливый пробудил заклинание Шепот Огненной Горы, и взрыв получился в десять раз мощнее, чем от Топора Шааба.

– Големов стало меньше, – прокричал Тобиус, – их возможно заменить?

– Не сразу. Все пригодные для боя големы уже здесь, все, кроме механических игрушек Бородо. Вон там ставка големостроителей, они натаскали сырья и создают новых болванов как могут быстро…

Внезапно над позициями волшебников пролетели обсидиановые горгульи – сложные высококачественные големы, созданные на самый крайний случай. Их крылья имели чисто декоративное назначение, но големы летели свободно за счет вплетенных в их стеклянные тела чар. У них были длинные руки с обсидиановыми когтями, коротковатые ноги, приспособленные цепляться за парапеты, и рогатые головы с тяжелыми лбами. Их неживые тела покрывали ровные строки сложной тайнописи. И снаружи и изнутри Академию украшало много разных горгулий: белые алебастровые, серые гранитные, красные мраморные. Но черными обсидиановыми горгульями распоряжался как собственной гвардией лишь один из управителей Академии – Бородо Глиняные Ноги.

Он был человеком среднего сложения и среднего роста, моложавым шатеном с аккуратной бородой и без усов. На носу архимага сидели очки с оправой, выточенной из черепашьего панциря, и линзами из горного хрусталя, заказанными в Кхазунгоре. Бородо носил высокий слегка помятый колпак без полей и скромную длиннополую мантию коричневых и серых оттенков, а опирался он на очень короткий посох с небольшой глиняной головой голема вместо набалдашника.

– Простите, что задержался, торопился как мог. – Верховный големостроитель опустил свою объемистую суму на пол. – Коллеги отправили меня вам на помощь.

– Разве не все управители должны быть внизу? – спросил Таптур.

– Все полезные. Мое место занял Шивариус. Он всяко лучше обеспечит немоту Шута, чтобы тот не мог выкрикивать контрзаклинания, за что Многограннику огромное спасибо. – Бородо с удовольствием распрямился – хотя его сумка и являлась артефактом, многократно уменьшавшим массу своего содержимого, Глиняные Ноги так плотно утрамбовывал в ее искаженных измерениях сырье и инструменты, что его спине все равно приходилось несладко. В последние годы он серьезно подумывал о том, чтобы заменить родной позвоночник на бронзовый. – От меня там внизу было мало пользы. Вот Сегук передал геомантам призыв земляного демона. А то они, я вижу, совсем без дела сидят. Где Кагерант Копыто?

– Здесь я, ваше могущество.

– Приготовь Алую Башню, Кагерант.

– Сделаю, но мне нужны помощники, силы уже не те.

– Возьми хоть всех демонологов, но чтобы через полчаса все было готово.

– На Алую Башню уходит подготовка не менее недели, – напомнил Таптур.

– Кагерант всегда носит в голове это заклинание, если ты не знал, – улыбнулся Бородо.

– Ваше могущество!

– Гатрак?

– Земляной демон – это, конечно, очень хорошо, но мы не можем сотворить его без земли! Наши запасы ушли на элементалей! – пожаловался геомант.

Сумка Бородо открылась, и из нее сплошным потоком полез жирный чернозем вперемешку с камнями и земляным мусором. Геоманты приняли материал и немедленно приступили к оформлению призыва.

После земли из сумки стала появляться глина.

– И мне не след бездельничать, – заключил великий големостроитель, шевеля пальцами.

Глиняный ком тоже задвигался, приподнимаясь, и стал приобретать очертания человека. Казалось, что это происходит само собой, без участия Бородо, но на самом деле статую формировали десятки невидимых телекинетических «рук». Своим филигранным телекинезом архимаг наносил на статую очертания огромных мышц и суставов, преднамеренно небрежно лепил резкое неживое лицо, формировал конечности и широкий торс. Из-под его плаща юркими птахами выметнулась стая мастерков и шпателей. В итоге завершенная скульптура имела восемнадцать футов высоты и отдаленно напоминала человека: ноги-тумбы, громадные кулаки, угловатое лицо. Бородо обдал истукана магическим пламенем и достал из сумки костяную пластинку, инкрустированную двумя самоцветами, которую поместил в торс своего творения сквозь еще раскаленный керамический панцирь. Шем скрылся в теле статуи, голем вздрогнул, ожил, мучительно и натужно зашевелился, ломая свою «кожу» в местах сгиба суставов.

Из сумки Бородо появилась новая порция глины, второй голем вырос уже на двадцать пять футов, и в его тело Бородо вставил железные пластинки для прочности. Маленький и большой големы отступили, давая место для нового собрата. Теперь из сумки стали появляться разнообразные металлические предметы – от обычных болтов и гаек до совершенно непонятных сложных штук. Техноголем рос на глазах, просто собираясь из малых частей в большие, а из больших частей – в громадную кубическую фигуру. Он прочно встал на короткие, но надежные ноги и засверкал отполированным золотом, серебром, бронзой и медью. Внешние плиты брони техноголема представлялись произведениями искусства, настоящими барельефами, изображавшими сцены из жизни Мага Магов, великие свершения волшебников прошлого, битвы двух магических войн и многое другое. В броню были вплетены и переплетены между собой сложнейшие системы лучших защитных заклинаний и артефакторских чар, да и на боевые артефакты при конструировании не поскупились. Вместо головы в вершине торса техноголема находилась выемка с высоким троном.

Башня вздрогнула, демонические метастазы мелко задрожали, а затем их основной ствол стал раздуваться, будто его распирало изнутри. В конце концов щупальца породили громаднейший плацентарный кокон.

– Кажется, нас опередили. – Бородо приостановил сборку почти завершенного техноголема. – Сделайте что-нибудь, я пока не готов.

Кокон лопнул, и из него вылезло нечто гигантское. Шестидесятифутовая тварь имела слева одну огромную руку-дубину и целых две руки справа, одна из которых являлась клешней, а вторая – длинным извивающимся щупальцем, испещренным ядовитыми шипами. Два глаза горели кровожадным безумием, а под ними начиналась вертикальная трещина рта, которая тянулась сверху вниз по всему могучему торсу, щерясь длинными клыками-ребрами. Отродье шагнуло, сотрясая башню своим весом, раздался тоскливый рев, последовал новый шаг, медлительный и тяжелый. Десятки заклинаний устремились к великану, но ни одно не достигло цели – все погасли на подлете.

– Закон подлости, – сказал Ипсон Странный с мрачной улыбкой, – самый большой урод неуязвим для магии.

– Я еще не готов, – обронил Бородо, – сделайте что-нибудь.

Приказ управителя разнесся по умам всех присутствовавших волшебников. Атурин Патока применил одно из своих коронных заклинаний – Патока Смерти, за которое он когда-то получил магистерский посох.

Патока Смерти являлась золотисто-прозрачной, сладко пахнущей массой, необычайно липкой и вязкой. Атурин преградил надвигающимся отродьям путь длинной широкой полосой своей патоки, после чего вместе с остальными магами ретировался прочь.