Почти прекрасны - Джейми Макгвайр

по делу о пожаре в Китон Холле, и у нас недостаточно доказательств, чтобы продолжать юридические действия.

Мы с Трэвисом переглянулись, потом он снова посмотрел на агентов.

– Э… спасибо, – сказал он.

Я усмехнулась:

– Простите, но это немного странно. Мы не знаем, как на это реагировать. Мы знаем, что нас там не было, так что это… признано действительным, насколько я понимаю?

Агент Тейбер натянуто улыбнулась.

– Вы проделали такой путь, чтобы проинформировать нас? – спросила я.

– Нет, – сказал агент Маркс, заерзав на диване. – Все еще идет расследование по делу Адама Стоктона. Вы знаете о ком-то еще, кто причастен к проведению тех подпольных боев? Кто отправлял сообщения или помогал Адаму с деньгами?

Трэвис медленно покачал головой.

Я хотела пожать ему руку, но это мельчайшее движение могло привлечь внимание агента Тейбер, и я расслабилась.

– Все, что вы вспомните или слышали, может нам помочь, – сказал Маркс.

– Простите, но ничего. Но если я что-то услышу, то дам вам знать, – сказал Трэвис и поднялся с места. – Что-нибудь еще? Воды или еще что-то?

Агенты тоже встали.

– Нам уже нужно быть в другом месте. Наши поздравления, мистер Мэддокс, – сказала Тейбер. – Невероятная удача, что вы поженились в ночь того ужасного пожара и были вдали от него.

– Любовь творит чудеса, – подмигнул Трэвис.

Агенты вышли за дверь, а я прижала палец к губам, потом посмотрела на Тотошку.

– Гулять? – спросила я у пса, и тот замотал крохотным хвостиком. Я взяла поводок, а потом ладонь Трэвиса.

Мы не говорили, пока не дошли до дороги. Трэвис вздохнул, будто все это время задерживал дыхание.

– Как думаешь, они говорят правду? – спросила я. – Что, если у них нет доказательств, и они надеются что-то извлечь из нашего разговора в квартире? Они могут решить, что мы расслабимся, как только перестанем быть под прицелом.

– Именно поэтому мне сегодня не нужно приходить на поминальный вечер.

– Трэвис… с тобой что-то не так. Думаю, это поможет.

– Хорошо, хорошо, я пойду, – нахмурился он.

– Тебя заботит что-то еще?

Он помедлил, и я поняла, что он обдумывает свои слова.

– Они только что спросили, не было ли у Адама напарника. Отправлял ли кто-то сообщения и помогал организовать бой.

Я заморгала.

– Шеп? Нет. Его там не было, у него надежное алиби. Он чист. Если они не смогут связать его с пожаром, то и дела нет.

Трэвис вздохнул и кивнул:

– Не думаю, что нам нужно соблюдать осторожность в квартире и дальше.

– Я не согласна. Нужно подождать, пока мы точно не будем знать, что расследование завершено со всеми участниками.

– Ты права.

Я усмехнулась:

– Это так заводит, мистер Мэддокс.

Трэвис подхватил меня и понес обратно в квартиру. Мы засмеялись, и я уткнулась носом в шею Трэвиса, пока Тотошка счастливо прыгал у нас под ногами.

– Значит, ты сегодня пойдешь на вечер? – спросила я.

– Мне нужно собрать вещи, голубка.

– Я днем помогу тебе, и мы все соберем.

– Хорошо. Будет сложно, но да, я пойду.

– Отлично, я уже сказала Америке и Шепу, что мы придем. И Трент с Кэми тоже идут. Думаю, это будет полезно для всех нас.

* * *

Трэвис наконец собрал все, кроме предметов личной гигиены.

Мы погладили Тотошку по голове на прощание и заперли за собой дверь. Оба нервничали, говорили немного, не могли даже подобрать песню по радио. Трэвис только и делал, что вытирал ладони о джинсы.

Я проверила соцсети, фотографии с вечера памяти уже появились в ленте. В животе все перевернулось. Только сейчас я почувствовала, что Трэвис испытывал несколько часов ранее – мы запомним ту ночь, страх, отчаяние, грусть и шок, когда из здания выносили безжизненные тела.

Самое яркое воспоминание, после того как мы с Трэвисом сбежали, это дюжины людей, выкрикивающие имена ‒ тех, кто больше никогда не отзовется. Имена, которые будут запечатлены на листовках и надгробиях, а теперь они еще и были выгравированы по обе стороны обелиска, который служил в качестве нового мемориала Китона.

Сотни людей собрались у того, что осталось от Китона. Где раньше землю покрывала гарь и пепел, теперь расстелили зеленый газон, а тюльпаны всевозможных цветов лежали возле мемориала. Лицом к памятнику поставили дюжину железных скамеек, и все мы смотрели на букеты, плюшевых медведей, фотографии в рамках и ленты, которые уже возложили к железному основанию монумента. Изящным шрифтом было выгравировано:

Мемориал Китон Холл

20 марта 2009 года

«Пусть те, кто придет после, увидят их имена, которые не будут забыты».

Трэвис места себе не находил с того момента, как мы приехали. От него исходили волны паники.

Но он не мог ничего исправить или перебороть. Теперь, как и всем остальным, приходилось с этим жить.

Люди из первых рядов стали подносить свечи, и когда раскрашенные закатными цветами облака потемнели, один за одним стали загораться фитильки. Несколько девушек запели:

I heard there was a secret chord, that David played, and it pleased the Lord…

(«Я слышал, был тайный аккорд, что Давид играл, и внимал Господь…»)

Мы дружно подпевали, среди всхлипов и слез:

«Аллилуйя».

Трэвис заработал желваками, потом сдвинул губы набок, стараясь не расплакаться. Я обхватила его за талию, и он прижался щекой к моей макушке.

– Привет, – сказал мужчина за нашими спинами, положив руку Трэвису на плечо.

– Адам, – сказал Трэвис, обернувшись.

– Знаю, что не должен был приходить.

– Вы оба должны быть здесь, – сказала я. – Все заслуживают искупления.

Я обняла его, и он ответил тем же, еще крепче обхватывая меня.

Как только песня закончилась, люди стали обниматься и разговаривать друг с другом. Трэвис, Шепли и Трентон обнялись и долго стояли так вместе. Америка взяла меня под руку, а я подхватила Кэми. А потом произошло то, чего мы не ожидали.

– Трэвис?

На моего мужа смотрела девушка с опухшими красными глазами, на ее лице застыла тень улыбки.

Трэвис весь поджался, будто приготовился к худшему.

– Да?

– Меня зовут Бриттни. – Она глянула на обелиск. – Той ночью я была там. Я споткнулась и упала. Обернулась. Стоял такой густой дым, что я не могла найти выход. Все бегали кругом, толкали меня каждый раз, когда я вставала, но ты увидел меня, поставил на ноги и указал на Адама, – сказала она, глянув на него. – И ты вывел меня. Спас мою жизнь. Спасибо вам обоим.

– Привет, – сказала другая девушка. – Ты меня не знаешь, но именно ты помог мне найти выход.

– Правда? – спросил Адам, коснувшись своей груди.

Она кивнула:

– Я Эми. Могу я обнять тебя?