Победителей не судят - Олег Курылев

Итак, все свершилось наилучшим образом. Карла с Фрицем ждал Восточный фронт, его… Ему нужно было в Хемниц, и он как раз ехал в том направлении. Правда, километрах в семи от Дрездена состав загнали в тупик какого-то полустанка, и Алекс, понимая, что, вероятнее всего, паровоз переценят и вагоны погонят обратно (тем более что тревога была ложной), спрыгнул на насыпь.

Минут через десять он бодро шел по шоссе, смешавшись с толпой беженцев.

* * *

13 марта, где на попутках, но больше пешком он добрался до Хемница. Это был первый немецкий город, по которому флаинг офицер Алекс Шеллен шел без конвоя. Он плохо помнил этот город, где и бывал-то всего несколько раз, к тому же так давно. И все же одним из воспоминаний его детства была небольшая кирха Святого Иоганна, сложенная из красного кирпича, с незатейливыми часами над главным входом и с двойными узкими стрельчатыми окнами с каждой из четырех сторон колокольни. Он помнил острый четырехгранный шпиль, крытый листовой медью, яркую зелень которой прочерчивали темные полосы потеков. Вот только он совершенно не представлял, в какой стороне искать эту кладбищенскую церковь, рядом с которой должна находиться самая дорогая для него могила.

Алекс остановил двух молодых людей лет шестнадцати — юношу и девушку:

— Простите, я здесь проездом и ищу кладбище, на котором есть кирха Святого Иоганна.

— Святого Иоганна? — задумалась девушка.

— Да, из неоштукатуренного красного кирпича…

— Погодите, — догадался парень, — это ведь старое лютеранское кладбище на западной окраине… точно, Йоханесфридхоф, сразу за промзоной Зигмаршенау. Короче, вам нужно сесть вон там на трамвай «двойку», проехать паровозостроительный завод, фабрику швейных машин Бауэра и выйти возле госпиталя Святой Катарины. А там совсем рядом.

Алекс поблагодарил. Он легко нашел кладбище и сразу направился к домику смотрителя. Проходя мимо кирхи, он еще раз убедился, насколько искажаются со временем детские образы, казалось бы, так достоверно запечатлевшиеся в памяти. Многое на деле оказалось не таким. И цвет стен, и форма шпиля, и переплеты окон южного фасада, и, тем не менее, он был уверен, что здесь ничего не изменилось за прошедшие десять или двенадцать лет. Изменился он сам.

Смотритель — однорукий инвалид лет шестидесяти — пил чай в компании маленькой девочки, вероятно внучки или правнучки. Ей было лет шесть, не больше, но держала она себя при постороннем очень степенно, словно была здесь официальным лицом.

— Я ищу могилу матери своего друга, — соврал Алекс. — Он тяжело ранен и лежит в госпитале на севере Померании. Узнав, что я буду проездом в Хемнице, он попросил меня найти могилу и посмотреть, в каком она состоянии. Эти бомбежки… они лишают нас уверенности в сохранности даже могил.

— Я вас прекрасно понимаю, молодой человек, — закивал смотритель, жестом предлагая гостю стул. — Назовите имя усопшей и, по возможности, дату захоронения.

— Шеллен Вильгельмина, август тридцать девятого. Перед самой войной. Она должна быть похоронена в фамильном склепе Альтраудов.

— Ах вот как, Фрида, неси-ка нашу с тобой книгу, — скомандовал инвалид девочке. — Та-ак, сейчас посмотрим. Шеллен, тридцать девятый год, склеп… как вы сказали?

Он раскрыл большую и, судя по закругленным и замшевым от времени уголкам когда-то жесткой картонной обложки, очень старую амбарную книгу.

— Семейство Альтраудов, — повторил Алекс. — Там еще должна быть латинская надпись… кажется, о небесных вратах. Да! И ангел с веткой дуба или лавра. Так описал мне надгробие мой друг.

— Что ж, поищем. — Смотритель водил пальцем уцелевшей руки по строчкам измятых пожелтевших страниц, что-то бормоча себе под нос.

— Дедушка, а я знаю эту могилу, — сказала вдруг девочка. — Она рядом со старым генералом. Весь последний месяц один дяденька приносит туда цветы. Я спросила его, где он их достает в марте, а он сказал, что покупает в оранжерее за городом.

— А ты ничего не путаешь? — спросил смотритель.

Девочка вытянула вперед обе руки со сжатыми кулачками.

— Вот так ангел держит ветку с листиками и желудями, — сказала она.

— Рядом со старым генералом, говоришь? Это возле памятника генералу Герману Блюму, — пояснил он посетителю, — бывшему командиру восьмого лейб-гренадерского полка Фридриха Вильгельма III, он же первый Бранденбургский. — По всему, дед был старым солдатом кайзеровской армии. — Что ж, пойдемте, посмотрим. У Фриды прекрасная память. Мне кажется, она знает здесь уже каждый камень.

При словах девочки о свежих цветах Алекса охватила нервная дрожь. Если она ничего не путает, значит, кто-то ухаживает за могилой его матери. Но это мог быть только брат Эйтель! Больше некому.

— Если кто-то посещает могилу, стало быть, у вашего друга здесь есть родственники. Он ничего о них не говорил? — спросил смотритель, когда они все втроем направились вдоль аллеи, по обочинам которой лежали аккуратные кучи из прошлогодних листьев.

— Да, разумеется, говорил, но он не был уверен, что они не уехали, так как давно не получал от них писем,— продолжал сочинять Алекс. — А скажи, Фрида, как выглядит тот человек, что приносит цветы? — обратился он к шедшей рядом девочке.

Девочка остановилась и как-то смешно нахмурила брови.

— Он очень стра-ашный, — прошептала она, — но мне его жалко, потому что он добрый.

— Ты сказала страшный?

— Да. У него черная повязка вот тут, — она приложила ладошку к своему левому глазу, — или тут, — ладошка переместилась на правый глаз. — Нет, тут! И еще шрамы.

— А сколько ему лет, по-твоему?

— Сколько лет? — Девочка смешно поджала губки и закатила глаза вверх. — Почти пожилой. Примерно как вы.

Смотритель рассмеялся:

— Ах, Фрида, Фрида, — он повернулся к Алексу. — Ее родители здесь же, на Йоханесфридхоф. Живет с тетей неподалеку отсюда, а я ей никто… Проклятая война.

Еще издали Алекс увидел и вспомнил статую генерала с пышными усами, бакенбардами и в шлеме с длинным шипом, одной рукой он опирался на вынутую из ножен саблю. Ну конечно же, они с Эйтелем даже как-то заметили (в тот день хоронили их бабушку), что длина клинка на несколько сантиметров превышает длину ножен, и этот забавный факт, помнится, развеселил их обоих. Значит, все верно. Еще несколько шагов… Да, вот они — два слова и ангел, высеченные на потемневших каменных плитах. Если выбить зубилом цемент и вытащить один из нижних блоков, откроется вход в подземную часть склепа, где установлены гробы.

— Как видите, все в полном порядке. Можете так и передать вашему другу, — сказал смотритель. — Ну, пойдем, Фрида, не будем мешать.

Он взял девочку за руку, и они направились в сторону центральной аллеи. Фрида при этом беспрестанно оглядывалась на застывшего возле могилы человека в поношенной шинели с тощим рюкзаком на плече. Он снял головной убор и стоял не шелохнувшись все время, пока голые ветви кустов и деревьев окончательно не скрыли его от взглядов девочки.