В Венесуэле скучно без оружия - Сергей Кулаков

Другое дело, что он не справился с заданием. Вот что досадно. Думал, все под контролем. И прогадал. Надо было выбросить модулятор после последнего разговора с Галвером. Все равно Роман уже все узнал. Оставалось лишь снестись с Каракасом, а для этого модулятор не нужен. Оставил. На всякий случай. Вдруг Галвер позвонил бы ему до того, как он смог бы покинуть лагерь?

Впрочем, самый главный прокол был с сестрами. Кажется, все время следил за ними. И не уследил. Они оказались хитрее. Трое против одного. Поди сладь. Да еще этот глухонемой Геркулес, их братец. Тут кто хочешь проиграет.

Называется, взяли в оборот. Семейный. Твою мать.

Роман попытался справиться с веревками. Но связан он был до того хорошо, что, как ни извивался, ничего не получилось. К тому же, стены сарая были сложены из толстых неотесанных бревен, и разрушить их можно было только с помощью авианалета. Увы, неосуществимого.

Надо думать, к муравейнику его сразу не понесут. Не зря ведь эскулап так обрадовался. Видно, решил применить какие-то свои препараты. Либо сыворотку правды, либо что-нибудь позаковыристее. И еще неизвестно, какая пытка может оказаться хуже.

Дверь заскрипела, открываясь. Полчаса истекли.

На этот раз явился Рамеро. Он явно был в настроении, потому что не только улыбнулся пленнику, но и приказал дать ему воды.

– Не буду отрицать, что вы мне симпатичны… Майкл. Я буду называть вас так и дальше. Привык, знаете ли. Вы не против?

Роман покачал головой. Любезный тон Рамеро не ввел его в заблуждение. Он прекрасно понимал, что время любезностей кончилось.

– Прекрасно. Итак, меня очень интересует следующее: что вы передали своему шефу. Я имею в виду вашего настоящего шефа. Кто он? Генерал Торрес?

Роман молчал, надеясь сначала услышать как можно больше, а затем уже, исходя из полученной информации, говорить.

– Понимаю, – кивнул Рамеро. – Вы желаете проявить стойкость. Но перед кем?

Он обернулся с деланным недоумением.

– Кто вас увидит, Майкл? Только мы. А для ваших начальников вы останетесь без вести пропавшим. И даже не героем, нет. На это не надейтесь. Все узнают, что вы предали своих. Так что, во-первых, вы умрете долгой и мучительной смертью, во-вторых, ваше имя будет втоптано в грязь.

– Какое? – усмехнулся Роман.

– Ах вон оно что, – протянул Рамеро. – Вы думаете, что мы так и не узнаем, как вас зовут? Расчет неплохой. Но только вы прогадали. Доктор, прошу вас.

Вперед выступил доктор Антонио.

– Я предлагаю ввести ему смесь ядов, действие которой я неоднократно проверял на своих «пациентах». Через час после инъекции человека начинают одолевать приступы боли. Сначала они терпимы, но затем усиливаются. Вскоре начинает казаться, что все тело является сплошным сгустком боли. Это адские ощущения. Суставы выворачивает, кожа горит и точно рвется на части. И это длится часами. Если пациенту не дать противоядие через пятнадцать часов, он умрет в страшных мучениях. Но сначала он признается во всем.

– Слышали? – спросил Рамеро. – Подумайте, нужно ли вам это.

– Думаю, – отозвался Роман.

Рамеро склонил набок голову, разглядывая его с добродушной улыбкой.

– Надеюсь, ход ваших мыслей будет правильным.

– Еще бы. Мне ведь хочется занять пост, который вы мне предложили.

Родриго, молча стоявший сбоку, кашлянул.

– Что, Родриго? – спросил Рамеро.

– Посмотрите на него, синьор Рамеро. Он только тянет время. Все ваши уговоры бесполезны. Я знаю этот сорт людей.

– Ну, конечно, знаешь, дорогой Родриго. Ты ведь сам из таких.

– В таком случае, – вставил Роман, – я не прочь поменяться с Родриго местами. Думаю, обязанности начальника контрразведки я буду выполнять не хуже, чем он. Во всяком случае, не позволю, чтобы мне набил морду первый встречный.

Родриго сверкнул глазами, но сдержался. Он только посмотрел на Рамеро, давая понять, что его замечание было более чем уместным.

Рамеро надоело забавляться. Он поднялся и кивнул доктору.

– Приступайте, синьор Антонио. К вечеру он должен ответить на все мои вопросы.

– Можете в этом не сомневаться, – заверил его доктор.

Он приблизился к Роману, открыл свой саквояж.

– Альберто, – позвал он телохранителя Рамеро, – будьте добры, помогите мне.

Альберто с готовностью подскочил к Роману, ухватил его за отвороты пиджака.

– Ты все расскажешь, puto!

Изо рта у него несло такой пакостью, что Роман задержал дыхание, не желая погибнуть от удушья.

– Мне нужна его левая рука, – сказал доктор.

Альберто рывком перевернул Романа, так, что тот оцарапал лицо о стену.

– Полегче, Альберто, – со смехом сказал Рамеро. – А не то ты прикончишь его до того, как он начнет говорить.

Альберто, шепча ругательства, коленом придавил голову Романа к земле. Через секунду Роман почувствовал, как в его левую руку впилась игла.

– Это зачем? – услышал он вопрос Рамеро.

– На всякий случай я беру немного чистой крови, – пояснил доктор Антонио. – Вдруг потребуется вернуть его к жизни.

– А разве обычной сыворотки недостаточно?

– Эта смесь ядов очень сложна, – улыбнулся Антонио. – Обычная сыворотка тут не поможет, если только не добавить в нее крови самого пациента.

– Ага, – довольным тоном изрек Рамеро, – это очень интересно. Слышали, Майкл? У вас есть шанс остаться в живых.

– Зачем? – возразил Роман. – Чтобы быть съеденным муравьями?

– Возможно, – заметил Антонио, – это для вас был бы лучший исход. Ибо вы не представляете, что вас ждет. Держите его, Альберто.

Острое колено Альберто врезалось в шею Романа. Тот хотел возмутиться, но тут почувствовал новый укол, и вслед за тем жгучая боль пронзила его руку.

Если укол так чувствителен, то каковы будут последствия?

– Все, – сказал Антонио. – Теперь пускай полежит. Думаю, скоро он сам вызовет вас, синьор Рамеро, для самого откровенного разговора в его жизни.

– Что ж, подождем, – отозвался Рамеро. – А пока займемся делами.

Когда все ушли, и дверь – толстая, двухслойная дверь – закрылась, Роман перевернулся на спину и для начала прислушался к своим ощущениям.

Пока действие яда не ощущалось. Немного ныла рука, но пока это была мелочь, не мешающая размышлять. А поскольку поразмыслить было над чем, то Роман и предался этому единственному доступному для него занятию.

Пока доступному. Ибо если доктор не врет – а на враля он уж точно никак не походил – то скоро ему будет не до размышлений.