Рукопашная с Мендельсоном - Галина Куликова

Майкл О`Бреннан и Бамбанга Хендарсо сидели неподвижно имолчали. Но если для последнего это было нормальное состояние, то Майкл оченьрасстроился и не знал, что ответить командиру. Действительно, сначала почистому недоразумению рухнул план проникновения в институт. Потом – совершеннонеобъяснимый инцидент в квартире Полянского, из-за которого, помимо всегопрочего, сорвалось и задуманное тогда же проникновение в квартиру Мельченко. Ивот теперь…

– Мельченко не пошел на контакт добровольно, и этоможно было ожидать. Но почему после моего звонка ему вы не смогли войти в егоквартиру, как это планировалось еще в прошлый раз? И тогда переговоры, хочет онэтого или нет, состоялись бы! – Герлоф рубанул рукой воздух.

– Мы собирались проникнуть в квартиру Мельченко, однакоБамбанга, готовивший свой полет на крыше соседнего дома, вовремя засекнаблюдателя. Он дважды менял диспозицию, однако пост не покидал ни на минуту.Этот человек был со специальной аппаратурой. Мы ждали очень долго, но уходитьон явно не собирался.

– Этот человек сканировал разговоры в квартире, –сказал свое веское слово индонезиец. – Нам было опасно там появляться. Онмог быть не один.

– Убрать наблюдателя мы не решились, – поддержалего Майкл. – Могли возникнуть серьезные проблемы, если это спецслужбы.Поэтому операцию и свернули.

– Вы не имели права ничего сворачивать, командую здесья! – рявкнул Герлоф. – Единственный наш шанс добиться успеха –детально обсудить с господином Мельченко весь комплекс проблем и предложить емуварианты решения. Лично, с глазу на глаз. Если за его домом установленонаблюдение, а к институту теперь тоже не подступиться, то самыйпредпочтительный вариант – фестиваль. Так вот, у меня на этот счет родиласьодна идея…

Международный фестиваль народного творчества близился кзавершению. Сегодня на сцену выходили главным образом коллективы, прибывшие вЧисторецк буквально на пару дней выступить во внеконкурсной программе.«Неконкурсанты» вели себя раскованно и непринужденно, а публика в залерасслаблялась по полной программе. Список финалистов, официально еще необъявленный, в кулуарах был уже широко известен.

– Я посижу здесь, – сказала Лайма, – досмотрюпоследние выступления, а ты иди в фойе. Там тусуются многие музыканты, восновном те, кто вышел в финал. Понаблюдай.

– Ну да. Видел наших друзей-японцев, слава богу, без ихогнедышащей трубы. Зато шотландцы – при волынках. Интересно, они вообще с нимирасстаются хоть ненадолго? Австралийцы, по-моему, уже с утра веселые. Все времямне подмигивают.

– Наверное, забыть не могут, как ты зажигал, –проворчала Лайма.

– Да, там, кстати, и венесуэльцы бродят. Их настроение,по-моему, с тех пор не улучшилось.

– На того, с фингалом, обрати внимание.

Корнеев ушел в фойе тусоваться, а Лайма приготовилась мирнодремать в удобном кресле под убаюкивающие мелодии группы из Ирана.

Минут через двадцать к ней подсел радостно улыбающийсяКорнеев.

– Они собираются на пикник.

– Кто?

– Музыканты. Уже заказали машины. Кое-кто имеет свои,арендованные. В общем, едут на природу пить и веселиться. Может, и нам махнуть?

– А Мельченко? Кто за ним присматривать будет? Тебе,кстати, пикники вообще противопоказаны.

– Я помню, помню. Хотя жаль, там такая компания пестраяподобралась! Хулиганы-ирландцы, веселые конголезцы, инфернальные сенегальцы,любвеобильные итальянцы, блондинки-скандинавочки, – мечтательно закатилглаза Корнеев. – В такой обстановке террористы могут чем-то себя выдать.

Лайма посмотрела на него сурово:

– Следи за музыкантами, пока они не уехали. Кстати,хочу заметить, что террористы как раз должны остаться здесь – караулитьМельченко. Вот и посмотри, кто останется.

Погрустневший Корнеев отправился в фойе наблюдать за сборамина пикник. А через некоторое время Лайма, которая старалась не выпускатьМельченко из поля зрения, заметила в ложе, где восседало жюри фестиваля,какое-то движение. Взглянув в свой театральный бинокль, она увидела, как кученому подошел молодой человек из администрации Летнего театра и что-топрошептал ему на ухо.

Мельченко внимательно выслушал, кивнул, поднялся и вышелвслед за ним из ложи. Лайма тоже поднялась со своего места – надо былопосмотреть, куда направился уважаемый Григорий Борисович и поискать повод длязнакомства. Пожалуй, достаточно просто наступить ему на ногу…

Выйдя в фойе, она увидела, что Мельченко стоит в окружениибольшой группы музыкантов и о чем-то весело с ними разговаривает. Лаймаобратила внимание, что английский у него очень хороший, только немного книжный.Сзади к ней подошел Корнеев и тихо сказал:

– Музыканты приглашают членов жюри разделить с нимирадости отдыха на природе. Мельченко вызвали обсудить этот замечательный план.

– А почему именно его? – насторожилась Лайма.

– Тут все нормально. Он в жюри неформально отвечает засвязи с общественностью. К тому же – местный, знает окрестности.

– Какой же он местный, он из Москвы.

– В состав жюри он входит как представитель чисторецкойэлиты.

– Следи за ситуацией, я пока вернусь в зал. Попробуюподобраться к нему поближе, когда концерт закончится.

Прошло довольно много времени. Судя по программе, осталосьвсего одно выступление, а Мельченко в ложу жюри не возвращался. Наконецотыграла последняя на сегодня группа – барабанщики из Сомали. Уходили они подгром аплодисментов. Назавтра предстоял финал и гала-концерт.

Публика потихоньку стала расползаться по проходам, вытекаяна улицу. Однако Лайма не спешила вместе со всеми покидать зал. Она внимательнонаблюдала за ложей жюри и сразу же заметила, что там царит какая-то суматоха.Лайма немедленно насторожилась. Надеясь выяснить, что случилось, онаподобралась поближе к ложе. Из громких и раздраженных реплик, которымиобменивались члены жюри, ей довольно быстро стало понятно, что единственнымчеловеком, который до сих пор не подписал протоколы, был Мельченко. Всенетерпеливо ждали его возвращения, но он как в воду канул – администрация нигдене могла его отыскать. «Он просто исчез», – донеслись до нее чьи-то слова.

«Как это – исчез?» – ужаснулась Лайма и стремглав бросиласьв фойе. Фойе пустовало – видимо, музыканты уже отбыли на пикник. Мельченконигде не было. Впрочем, как и Корнеева. Телефон Евгения отвечал размереннымигудками, но компьютерщик упорно не брал трубку. Ситуация становилась очень неприятной.

Блиц-опрос, проведенный Лаймой среди находящихся в фойегостей фестиваля, дал следующие неутешительные результаты. Большая группаучастников фестиваля на легковых машинах и двух автобусах благополучно отбылана пикник. Несколько человек видели члена жюри Григория Мельченко, которыйсадился в одну из машин в окружении музыкантов. Относительно того, что это былиза музыканты, мнения разошлись. Кто говорил, что Мельченко сопровождалиевропейцы, кто утверждал, что африканцы. Единственное, что установили точно –садился он именно в легковую машину, а не в автобус.