Жестокий континент - Кит Лоу

Равно как в Венгрии, в Польше бытовало древнее клеветническое измышление о кровавых жертвоприношениях. В Ржешове ходили слухи о том, что «евреи, которым нужна была кровь после возвращения из лагерей», совершали ритуальные убийства. Среди убитых таким образом якобы оказалась девятилетняя девочка по имени Бронислава Мендон, «кровь которой высосали с ритуальными целями» в июне 1945 г. Во время бунта, который последовал за этими слухами, несколько евреев были избиты, их имущество разграблено, а один или два еврея, возможно, и убиты. В Кракове разразился полномасштабный погром после распространения слуха о том, что в синагоге убит ребенок-христианин. Польские полицейские и солдаты милиционной армии находились среди толпы, которая обрушилась на синагогу и преследовала евреев по всему городу. Вследствие этого насилия десятки евреев получили ранения и, возможно, пять человек были убиты. Евреи, попавшие в больницу, снова подверглись избиениям, медсестры смотрели на происходящее и называли их «еврейской мразью», которую «нужно расстреливать».

Самый известный послевоенный и, без сомнения, самый жестокий погром произошел в городке Кельце в южной части Центральной Польши. Он начался утром 4 июля 1946 г. после того, как восьмилетний мальчик по имени Генрик Блажчик ложно обвинил местного еврея в своем похищении и содержании в подвале здания Еврейского комитета по адресу улица Планты, 7. Еврей, против которого мальчик выдвинул это обвинение, был немедленно арестован и избит. Собралась жаждущая самосуда толпа, чтобы ворваться в здание и спасти других детей, которых якобы держали в нем для совершения ритуального жертвоприношения. Слухи о похищениях детей и «убийстве ребенка-христианина» быстро распространились по всему городу. Попытки главы Еврейского комитета успокоить разгоряченные головы были безуспешными.

Когда час спустя прибыли полицейские и провели обыск в здании, они не обнаружили не только детей-христиан, но даже подвала. Они отругали мальчика за вранье и отправили домой, но вредные слухи уже распространились. К этому моменту у здания собралась большая толпа, которая забросала окна камнями. Вскоре после этого приехали более сотни солдат предположительно для установления порядка, но после ружейного выстрела (неясно, кто стрелял) они присоединились к полицейским, штурмующим здание, начали хватать мужчин и женщин, которых находили в нем, и отдавали в руки толпы, бесновавшейся снаружи.

Барух Дорфман находился на третьем этаже здания, где он и еще двадцать человек забаррикадировались в комнате.

«Но они начали стрелять в нас через дверь и ранили одного человека, который позднее умер от ран. Они ворвались внутрь. Это были солдаты в форме и несколько гражданских лиц. Тогда я был ранен. Они приказали нам выйти на улицу. Они образовали коридор. На лестнице уже находились гражданские, среди них женщины. Солдаты били нас прикладами. Гражданские лица, мужчины и женщины, тоже нас били. На мне была рубашка, похожая на военную, возможно, поэтому меня не били. Мы спустились на площадь. Тех, кого вывели вместе со мной, кололи штыками и расстреливали. Забрасывали камнями. Даже тогда со мной ничего не случилось. Я двигался через площадь к выходу, но у меня, вероятно, было такое выражение лица, что они узнали во мне еврея, которого вывели из здания, потому что один штатский закричал: «Еврей!» И только тогда они напали на меня. В меня летели камни, меня били прикладами, я упал и потерял сознание. Периодически оно ко мне возвращалось, и тогда меня снова били камнями и прикладами. Кто-то хотел пристрелить меня, когда я лежал на земле, но я услышал, как другой человек сказал: «Не стреляй, он все равно загнется». Я снова провалился в обморок. Когда пришел в чувство, кто-то тянул меня за ноги и швырнул в грузовик. Это был какой-то другой военный, потому что я очнулся в госпитале в Кельце».

Некоторые свидетели помнят, как евреев выбрасывали из окон на улицу. Руководителя Еврейского комитета убили выстрелом в спину, когда он по телефону просил о помощи. Позже, вскоре после полудня, когда из литейного цеха Лудвикова подоспели 600 рабочих, около 15 или 20 евреев были забиты до смерти железными прутьями. Других забили камнями или расстреляли полицейские и солдаты. В списке убитых значились трое солдат-евреев, завоевавших высочайшие боевые награды в боях за Польшу, и двое простых поляков, которых, очевидно по ошибке, приняли за евреев. В тот же день были также убиты беременная женщина и женщина с новорожденным младенцем. Общее количество жертв в Кельце составило сорок два еврея убитыми и восемьдесят человек ранеными. Еще около тридцати человек были убиты во время связанных с погромом нападений на местной железной дороге.

Поразительно, но в этих массовых убийствах принимало участие все население города – мужчины и женщины. Помимо гражданских лиц – полицейские и солдаты, те, от кого зависит поддержание закона и порядка. Снова вспомнили расистский миф о кровавых жертвоприношениях, но католическая церковь не сделала ничего для опровержения его или осуждения погромов. В действительности кардинал-примас Польши Август Хлонд заявил, что массовые убийства не имели расовой подоплеки, а если в обществе и были проявления антисемитизма, в этом виноваты главным образом «евреи, которые в настоящее время занимают ведущие посты в правительстве Польши».

Коммунистические лидеры на местном и государственном уровнях отреагировали несколько более энергично: под суд попали некоторые зачинщики погромов, в целях защиты предоставлен специальный поезд для транспортировки раненых в Лодзь. Правда, непосредственно в день погрома они промолчали. Секретарь местной партийной организации объяснил причину: дескать, «он не хотел, чтобы люди говорили, будто [партия] защищает евреев». Министр внутренних дел Якуб Берман, еврей по национальности, получил сообщение о погроме, когда тот еще продолжался, но также отверг предложения принять радикальные меры, чтобы остановить толпу. Таким образом, даже высшая власть в стране оказалась не способна или не склонна оказать помощь. Так же как в Венгрии, польские коммунисты – даже евреи – стремились дистанцироваться от любой возможной связи с евреями.

БЕГСТВО

Насилие над евреями вызвало резкую реакцию в Восточной Европе. Многие из переживших войну и вернувшихся в Польшу после ее окончания евреев теперь уезжали в Германию на том основании, что в стране, которая изначально преследовала их, теперь жить безопаснее, чем на родине. Их рассказы разубеждали других ехать домой. «Не возвращайся в Польшу, – советовали Михаэлю Эткинду. – Поляки убивают всех евреев, вернувшихся из лагерей». Гарри Бэлзаму было сказано то же самое: «Они сказали, что мы, должно быть, сошли с ума, если хотим вернуться, ведь в Польше по-прежнему убивают евреев. Поляки умудрились превзойти немцев». В октябре 1945 г. Джозеф Левин из Объединенного распределительного комитета написал в Нью-Йорк: «Все сообщают об убийствах и грабежах, совершаемых поляками, все евреи хотят выехать из Польши».

К счастью для многих польских евреев, да и евреев из некоторых других стран Восточной Европы, им организовали путь к спасению. После войны наиболее решительные евреи основали организацию под названием «Бриха» («Побег»), она предоставляла дома для безопасного проживания, обеспечивала транспортировку и организовывала неофициальные пункты для пересечения границы в Польше, Чехословакии, Венгрии и Румынии. Сначала это была нелегальная организация, переправлявшая грузовики с евреями через границы путем подкупа пограничников деньгами и алкоголем, но к 1946 г. ее руководители добились полуофициального признания правительствами стран Восточной Европы. В мае того же года премьер-министр Польши Эдвард Особка-Моравски открыто заявил, что его правительство не будет препятствовать евреям, желающим эмигрировать в Палестину, – это он подтвердил и после погрома в Кельце. Тогда же начались переговоры об официальном пункте пересечения границы между одним из руководителей восстания в Варшавском гетто Ицхаком Цукерманом (Антеком) и министром обороны Польши Марианом Спихальски. Другие известные люди, связанные с «Брихой», договорились о подобных пунктах пересечения границы с венгерскими, румынскими и американскими властями в Германии, а чехи согласились предоставить специальные поезда для перевозки евреев-беженцев через страну.