Дети сектора - Виктор Глумов

– Господин инженер, – проговорила она, в упор глядя на гнома. Тот оставил приборы и обернулся.

– Что, милочка?

– Нужно еще раз включить передатчик, – Яна шагнула вперед и сжала кулаки.

Гном вскинул лохматую бровь, почесал в затылке и проговорил писклявым голосом ребенка:

– Вы же видели, что операция не увенчалась успехом. Мы не знаем, как настроить передатчик, это будет зря потраченное время. Мы все устали, идемте лучше спать.

Вдохнув-выдохнув, Яна взмолилась:

– Очень вас прошу! Это вам ничего не стоит! Включите передатчик!

Гном проигнорировал ее и принялся накрывать салфетками приборы. Столько любви было в его жестах, столько нежности, что Яна подошла к нему и развернула в свою сторону:

– Пожалуйста! Вы что, не понимаете? От вашего отказа многое зависит!

Гном дернулся, сбрасывая ее руки, и отвернулся.

Ну до чего противное, упертое существо! Фанатик долбаный! Никакие аргументы на него не подействуют. Разве что убивать его надо. Яна психанула, схватила швабру и замахнулась на осциллограф:

– На фиг тут все разнесу! Включай прибор!

Гном всплеснул руками и бросился спасать заложника, но Яна легонько пнула его в солнечное сплетение. Инженер рухнул на спящего Гинзбурга и застонал. Профессор вылез из-под тела, вскочил, отряхнулся и глянул на Яну:

– Что тут происходит?

– Шантаж и беспредел, – прокряхтел гном, он так и валялся на полу, мучаясь и страдая. – С применением насилия. И нанесением тяжких телесных повреждений.

– Яна, успокойтесь! – профессор пригладил седые волосы и вскинул руки. – Положите швабру.

Пришлось объяснять:

– Я пытаюсь упросить этого человека включить передатчик, он отказывается. Я не прошу ничего больше, я сама готова дежурить над ним, ведь получаса – недостаточно! Как вы не понимаете? И пока есть мизерный шанс, разве можно – так? Пренебрегать? Инженер, включите! От этого никому не будет хуже. Хотите, я прощения попрошу?

Гном уже поднялся, потирая ушибленную грудь. Гинзбург обратился к нему ласково:

– Девушка просит. И правда, никому не будет плохо. Она не станет трогать твои приборы, правда, Яночка? Ну, под мою ответственность, я прослежу, чтоб она ни к чему не прикасалась.

– Черт с вами! – гном махнул рукой и занялся тумблерами. – Но ты, дамочка, ответишь мне за это унижение. Безобразие! Я ей в отцы… в деды гожусь, а она на меня руку подымает, хулиганка! Ничего святого для молодежи нет…

«Не руку, а ногу», – мысленно улыбнулась довольная Яна и прикипела взглядом к белому мраморному кругу. Возмущенное бормотание гнома она больше не слышала.

Во рту пересохло, девушка облизнулась. Сейчас все решится, прямо в эту минуту. Багрянцем зажглись углубления «монеты», по экрану побежали зеленоватые зубцы. «Кардиограмма человечества», – подумала Яна и напряглась так, что мышцы спины окаменели, а под лопаткой заныло.

– Вот, – гном скрестил руки на груди и выпятил круглый живот. – Я сделал это. Но знаю: эффекта не будет. Так что имейте в виду.

Шаг. Еще шаг. Белый мрамор казался живым, он будто вибрировал и выплевывал механические звуки: свист, шелест, треск. Яна наклонилась и проговорила:

– Меня кто-нибудь слышит? Отзовитесь, пожалуйста, это важно!

От волнения она охрипла, и ее голос уподобился прокуренному сипу алкоголички.

– Ну же, отвечайте! Я никого из вас ни разу не видела, но пожалуйста, помогите нам, вы же тоже люди! Мы погибаем. Пожалуйста…

Нервничая, она не заметила, что проговаривает мысли. Сообразив, что шепчет себе под нос, поджала губы и села на пол возле передатчика.

– Вот видите, – вещал гном. – Что и требовалось доказать. Не работает. Или работает, но не так, как надо. А ты меня ногой побила! Убедилась? Теперь я со спокойной совестью выключаю.

– Еще минуточку! – взмолилась Яна и повторила: – Ответьте! Прием!

Передатчик светился красным, шипел, хрипел, но никто не отзывался.

Гинзбург тяжело вздохнул, навис над Яной, положил руки ей на плечи:

– Идемте, Яночка. Вам нужно поспать, вы дрожите. Мы много пережили, надо восстановиться. Вставайте.

Яна оперлась о протянутую руку и на негнущихся ногах поплелась к выходу. Торжествующий гном устремился к приборам.

Когда Данила примчался к передатчику, он уже молчал. На всякий случай Астрахан представился и прокричал:

– Вы меня слышите?! Прием!

В ответ – свист поршней, клекот сокращающихся труб. Данила со всей дури пнул «монету», ушиб ногу, зашипел и снова прокричал:

– Капитан Астрахан на связи!

Бесполезно. Выругавшись, он глянул на вентиляционное отверстие: по потолку проходило штук десять таких квадратных шахт, из-за чего он казался гофрированным. Овальные отверстия располагались на одной прямой. Второй их ряд был над головой Данилы. Темнота скрывала лица наблюдателей, он махнул им рукой: идите, мол, сюда.

Первым спрыгнул Рэмбо. Как пушинку поймал Марину и поставил на пульсирующую трубу, а ловкий Маугли справился сам и бросился к Даниле на четвереньках.

Первым прибежал Маугли, наклонился над передатчиком, потрогал его. Рэмбо, качающийся на трубах, подсадил Марину на порожек телепорта и взобрался сам. Серая пыль прилипла к потным лицам, и все напоминали восставших мертвецов. Особенно – Марина в разорванных кожаных штанах.

– Не работает? – спросила она.

Данила еще раз пнул плиту:

– Опоздали. На пару минут опоздали!

Рэмбо сел, опершись на стену, подтянул колени к животу, закрыл глаза и проговорил:

– Давайте передохнем. За последнее время это единственное безопасное место, вы так не думаете?

– Не знаю, как вы, я сейчас от жажды сдохну, – прохрипел Данила. – У тебя во фляге не осталось? Хотя бы глоток. А то я свою потерял.

– Я в генераторной все выжрал, – ответил наемник.

Марина отцепила флягу от пояса, протянула ему:

– Пара глотков, больше нет.

Влаги хватило, чтобы смочить рот. Немного полегчало. Данила хотел вернуть спасительнице пустую флягу, но она зачарованно стояла над «монетой» с ножом в руке. Перерезала сосуд под большим пальцем и окропила передатчик кровью. Пожав плечами, посмотрела на Данилу:

– Не получилось. Что будем делать дальше?

Астрахан задумался. На самом деле безопасных мест нет. Сюда могут в любой момент нагрянуть роботы или хамелеоны. Нужно постоянно перемещаться. Польза от людей будет только в карантинном блоке, ведь это единственный отсек, откуда открывается шлюз на Землю. Если звуки из ревуна не были глюками, значит, Шейх уже выбрался из Сектора. Здесь прошло часов шесть-семь, может, больше. А там? Неделя? Или сутки? «Или разница во времени меняется в зависимости от того, ускоряется корабль или замедляется», – подсказала память Момента. Сколько он все-таки знал!