Хоккенхаймская ведьма - Борис Вячеславович Конофальский

прося святых отцов, чтобы скорее были, так как в городе, в котором господин Вайгель стражей командовал, ведьм много и все они богаты.

Отложил господин лейтенант письма и уставился в окно отрешенно. Задумался он. Как тут быть ему, что делать? Можно, конечно, письма эти скрыть, не отправлять, а приезжего убить, но, случись что, начнется новый розыск. Если кто спросит у почтмейстера, так разве этот жирный дурак не покажет на него, мол, господин лейтенант все забрал. Покажет, уж этот сразу покажет. А во имя чего ему, лейтенанту, рисковать? Во имя городского головы фон Гевена и старой ведьмы, что уже и ходить не может? Нет-нет, дела в городе были хороши, пока ими не стали интересоваться проворные люди, такие, как люди кавалера Фолькофа, а уж как они стали здесь рыскать, так пиши пропало, и убивать его смысла нет, не своей волей он тут рыщет. А значит, вместо убитого новый появится. Господин лейтенант протянул почтмейстеру пачку писем и сказал:

– Отправьте по адресу. Сургуч поправьте только.

Толстяк взял пачку трясущимися руками и отвечал:

– Непременно поправим.

– Что ж, тогда не буду вам мешать, – с этими словами господин лейтенант поспешил из почты прочь.

У него появились вдруг важные и срочные дела, а то письмо, что он писал своим знакомым добрым людям, когда хотел их в город для дела позвать – порвал, а клочья выбросил в лужу. Он был умный человек, знал, что делать, и торопился.

На площади перед ратушей было не протолкнуться: купцы, легкие возки, кареты и снова купцы. Улица высохла, и купчишки хоть еще и кутались в меха и пышные береты, но на ногах у них уже мелькали яркие летние чулки и легкие туфли. Местные держались особняком, их было значительно меньше приезжих, толпились они ближе ко входу в ратушу. Туда и поспешил лейтенант. Его там хорошо знали, ему кланялись. И он, собрав вокруг себя многих городских купцов, сказал им, что надобны ему деньги, кредит на двадцать две тысячи талеров. И что под них даст он в залог свой дом и свое имение, что находится в трех милях вверх по реке. А кредит он хочет взять под два процента в месяц.

Купцы дивились выгодности предложения, так как знали, что дом и имение главы городской стражи стоят много больше двадцати двух тысяч. Может, и на все двадцать восемь тысяч потянут. Они спрашивали, что за дело затеял лейтенант, но на этот вопрос тот лишь улыбался и грозил купцам пальцем, явно не желая раскрывать подробности. Тогда одиннадцать негоциантов тут же учредили ссудную кампанию, звали из магистрата чиновника, что ведает городской собственностью, двух нотариусов и попа со Святою Книгой. Чиновник магистрата писал им бумагу, что лейтенант городской стражи Вайгель есть честный житель города Хоккенхайма и не врет, что ему принадлежит в городе дом и поместье за городом, на то есть запись в книге регистрации собственности. Затем лейтенант клялся перед попом на Святой Книге, что его собственность более нигде не заложена и сам он долгов не имеет, а уже после всего этого была составлена нотариусами бумага ссудная на двадцать две тысячи талеров серебра земли Ребенрее под проценты месячные, и господин лейтенант торжественно ее подписал. Торговые дела и дела коммерческие промедления не терпят.

Волков еще только расплачивался в трактире за неплохой и недешевый съеденный им и его людьми обед, а господин лейтенант уже сидел в ратуше и считал свертки с серебром, что в мешках приносили ему от купцов доверенные люди. Негоцианты все еще пытались выяснить, зачем лейтенанту столько денег, но он все так же загадочно улыбался и не отвечал.

Глава 22

Волков не знал, чем заняться, вернее, он, конечно, знал, но понимал, что в сию минуту то, что ему хотелось бы сделать, осуществить непросто. Они с Сычом и Максимилианом разузнали, где находится дом Рябой Рутт. Поехали туда украдкой, как будто мимо проезжали, и все, что смогли разглядеть, так это забор и ворота.

– Да уж… – произнес кавалер, осматривая крепкие ворота. – И через забор такой не перелезть.

Забор был крепок, как и ворота, а по верху его шли острые шипы.

– А мы ее на улице возьмем, – обнадежил его Сыч. – Вот только, думаю, людишки нам понадобятся. Наверняка с ней тоже пара человек будет.

– Вот и выясни, кто с ней ходит.

– Выясню, экселенц, только вот куда мы ее повезем? В тюрьму-то нас уже, наверное, комендант не пустит с ней.

– Поедем опять к лодочному мастеру в сарай, – отвечал Волков, но без привычной своей уверенности. Он разглядывал острые штыри на крепком заборе и думал все-таки не торопиться, дождаться Брюнхвальда с людьми. С каждым днем все неуютнее было ему в этом городе без ротмистра и четырех десятков добрых людей с ним.

– Все выясню, экселенц, – обещал Фриц Ламме. – Узнаю, что она за птица, эта Рутт.

* * *

Сыч пришел вечером, когда Ёган собирал вещи господина и складывал их в сундук. На следующий день они собирались съезжать из дорогой гостиницы. В самом деле, не платить же три монеты за ночь! Это ж где такие цены виданы? Да пусть даже и на этой кровати спал какой-то император, три талера – это уж слишком. Сыч был серьезен, без спроса сел за стол к Волкову и начал:

– Экселенц, я даже и не знаю, как эту Рутт брать. Карета у нее, как у графини какой, слуг двое на запятках, мужики крепкие. Оба при железе. Да кучер тоже немелкий и при ноже, да форейтор имеется. А форейтор и вовсе страшен.

– Страшен? – уточнил кавалер.

– Сам черняв и здоров, бородища черная, и конь черный. Шляпа с пером, глаз у него один; так сегодня рявкнул на улице, что все возы и телеги прочь с дороги в канаву прыгали, лишь бы дорогу карете дать. Грозный он.

– При мече этот чернявый?

– При мече, но меч не такой, как у вас, а узкий, и вся рукоять в железных вензелях, чтобы руку защищать.

– А доспех каков у них?

– Все в платье, доспеха ни видать, может, под одежей прячут. Экселенц, а зачем вы спрашиваете, неужто брать их думаете?

– А что, боишься? – кавалер усмехнулся.

Ёган перестал собирать вещи, встал у двери и прислушивался.

– Я, может, и боюсь, – говорил Фриц Ламме, – да разве ж вас моя боязнь остановит?

– Не-а, не остановит, – со знанием дела сказал Ёган, неодобрительно глядя на хозяина, – сколько их знаю, все