Запрещённый приём - Лорел Гамильтон

скрыть того, что происходит в моей голове. Я знала: если кто и поймет, так это он.

— Ты продолжаешь удивлять меня, Адлер.

— Хорошо. — Произнесла я тихо и уверенно.

Рука у меня висела свободно, в непосредственной близости от сорок пятого, но тут я вспомнила про винтовку. Все, что мне нужно было сделать, это чуть передвинуться, чтобы она оказалась у меня в руке. Я и прицелиться смогу, и выстрелить. Пальба не будет такой чистой, как в случае с пистолетом, но я успею ранить Олафа еще до того, как прижму приклад к своему плечу. А как только винтовка окажется там, я уж точно смогу его добить. Это план подействовал на меня успокаивающе, так что я больше не чувствовала ни страха, ничего вообще. Интересно, Олаф большую часть времени себя так чувствует? Довольно умиротворяющий способ существования. Пустоватый, конечно, но умиротворяющий. Наверное, трудно чувствовать себя умиротворенно, когда тебя что-то ебет.

Он стоял очень спокойно, расположив руки так, чтобы мне было видно, что он безоружен.

— Еще не время прояснять для нас этот вопрос, Анита.

Мне понравилось, что он назвал меня по имени. Я ненавидела эту ебучую кличку, и ненавидела себя — за то, что не могла свободно сказать ему об этом. Гнев снова нахлынул, и я знала, что если Олаф сейчас бросится на меня, я буду чуть медленнее и чуть менее сосредоточена, а такой роскоши я не могла себе позволить.

Мой голос был почти нейтральным, когда я заговорила.

— Тогда вернемся в офис шерифа.

— После тебя. — Сказал он.

Я улыбнулась.

— Пойдем вместе, но не слишком близко друг к другу. До тех пор, пока не встретим свидетелей.

— Согласен.

Мы двинулись между деревьев обратно к дороге, полицейскому участку и свидетелям, которые удержат нас от поступков, о которых один из нас потом обязательно пожалеет. Я не была социопатом как Олаф, даже как Эдуард не была, но у меня бывали свои моменты. Часть меня хотела убить Олафа, пока нас никто не видит. Я могла бы соврать, что он напал на меня, и это бы прокатило, наверное. Вот до какой степени я хотела освободиться от своего Мориарти. Блядские клички.

30

Помощник Рико привез одежду для Бобби и занял пост охранника, так что Дюк мог вернуться домой, чтобы поесть и немного отдохнуть. Казалось, никто не сомневался в том, что Рико со своими обязанностями справится, даже Ньюман.

— Что бы я ни думал о нем, как о человеке, он в состоянии присмотреть за Бобби пару часов. — Сказал он мне тихо.

— Я думала, ты от него не в восторге — учитывая, как ты среагировал на него в доме Маршанов.

— Он один из бывших Хейли.

— Оу. — Ответила я, потому что не знала, что еще на это сказать.

— Он ей изменял. Он всем своим девушкам изменял, но ему всегда было, с кем спать.

— Свежее мясо. — Заметила я.

Олаф стоял слишком далеко, чтобы слышать наш разговор. Я успела забыть о том, что у него теперь сверхъестественный слух.

— Я уверен, что не только женщинам была неизвестна его репутация. — Сказал он.

Ньюман выглядел удивленным, но не стал спрашивать, каким образом Олаф умудрился нас услышать. Он знал, что Отто Джеффрис провалил тест на ликантропию после того случая в Вашингтоне.

— Ты прав, но я этого не понимаю. В смысле, он хорош собой, но не настолько же.

— Никто не может быть настолько хорош. — Согласилась я.

Олаф двинулся вслед за нами, и его длинные ноги буквально сожрали разделявшую нас дистанцию.

— Большинство женщин верят привлекательному мужчине, когда он лжет.

— С мужиками та же херня, когда речь заходит о красивой женщине. И среди геев с лесбиянками это правило работает. — Заметила я.

Олаф кивнул и возвысился над нами.

— Я готов признать, что красота отвлекает всех.

— Спасибо. — Сказала я, и это было искренне. В нашу первую встречу он бы вызверился на меня за то, что я ставлю мужиков в одну линейку с женщинами, когда речь идет о чем-то унизительном — таком, что, по его мнению, было характерно только для женщин.

— Вы оба правы. Я насмотрелся на такие вещи, когда работал копом. Женщины верят, что станут единственными для плохого парня, что он изменится ради них. Никогда не станет бить их, как бил свою бывшую жену, или изменять, как изменял своей бывшей девушке. Женщина верит, что во всем виновата другая женщина, а не сам мужчина. Что ему просто нужна правильная женщина рядом, и что это, конечно же, будет она. — Сказал Ньюман. — Неважно, сколько он там кому изменял — конкретно ей он изменять не станет, потому что их-то любовь настоящая.

— Та же фигня с мужиками, которые хотят быть белыми рыцарями для каждой встреченной барышни в беде. Верят, что только они могут спасти ее от ужасной жизни. И только у них хватит сил, чтобы преуспеть в том деле, в котором провалились предыдущие бойфренды. — Заметила я.

Олаф кивнул.

— Женщины пользуются благими намерениями мужчин.

— А мужики вроде Рико пользуются женщинами, с которыми встречаются. — Добавила я.

Кейтлин догнала нас и добавила:

— Аминь.

Мы все обернулись к ней.

— Не знал, что ты тоже с ним встречалась. — Удивился Ньюман.

— Все в порядке. Он охмурил почти всех местных женщин, которые были в состоянии с ним встречаться. — Она усмехнулась и покачала головой, стараясь выглядеть смущенной и непринужденной одновременно.

— Я всегда считала, что если кто-то слишком рьяно меня охмуряет, то у него было много практики. — Заметила я. — Так что, когда он от меня устанет, то просто подцепит следующую.

— В этом вы правы. — Кейтлин нахмурилась. — Я видела интервью с вашим Жан-Клодом по телевизору. Он чертовски хорош собой.

Настала моя очередь усмехнуться.

— Это была одна из причин, почему я сперва отказалась с ним встречаться. Он был дамским угодником на протяжении шести веков. Он вел себя настолько идеально, что я невольно засомневалась в его мотивах.

— Ты была права, что сомневалась в нем. — Сказал Олаф.

Я нахмурилась.

— К чему ты клонишь?

— Ты должна сомневаться во всех.

— Включая тебя? — Поинтересовалась я.

Он кивнул с торжественным лицом.

— Все, Анита. Ты должна сомневаться во всех.

— Чертовски мрачная картина мира. — Заметила Кейтлин.

Олаф посмотрел на нее.

— Это правда.

Она вздрогнула, глядя на него в ответ, как будто что-то в нем напугало ее. Хорошо. Пусть она не в его вкусе, я все равно не хотела, чтобы хоть одна женщина приближалась к Олафу. Его понятия о веселом времяпрепровождении были