Машина эмоций - Марвин Мински
Шрифт:
Интервал:
Возможно, нечто подобное имел в виду Феликс Мендельсон, говоря: «Значение музыки заключается не в том, что она слишком расплывчата для слов, а в том, что она слишком точна для слов».
Все это вызывает вопросы, которыми люди задаются до странности редко: почему столь многие из нас любят музыку и отводят ей столь важную роль в своей жизни[80]. В частности, нужно бы спросить, почему в стольких культурах и обществах существуют детские стихи и колыбельные. В «Музыке, разуме и смысле» (Music, Mind and Meaning, Минский, 1981) я высказал несколько вероятных причин: возможно, мы пользуемся этими удобными построениями из нот и мелодий как упрощенными «виртуальными» мирами для оттачивания работы разностных детекторов, с помощью которых затем сжимаем более сложные события (в других плоскостях) до размера упорядоченных сюжетных скриптов.
Если вы хотите достичь какой-то цели, вам непременно понадобится информация о действиях или объектах, которые могут в этом помочь. Но что делать, когда то, что у вас есть, не совсем соответствует тому, что вам нужно? В таком случае необходимо найти замену – нечто иное, но не слишком отличное. Например, предположим, вы хотите сесть и ищете стул, но стула нигде нет. Однако, если на глаза вам попадется скамья, вы вполне можете посчитать ее подходящей заменой. Что помогает вам увидеть в скамье необходимые качества, которых вы не нашли бы у книги или лампы? Что заставляет нас избирательно замечать то, что может оказаться полезным? Патрик Уинстон [1970] предположил, что знания организованы в структуры, которые он назвал «сетями сходства», – рассмотрим, например, такие отношения между различными типами мебели[81]:
Чтобы использовать такую структуру, сначала необходимо составить описания объектов, которые в ней представлены. Например, типичная концепция стула может включать в себя четыре ножки, горизонтальное сиденье и вертикальную спинку, причем ножки должны поддерживать сиденье снизу на надлежащей высоте над полом. Скамья будет обладать аналогичными характеристиками (за исключением большей ширины и отсутствия спинки).
Теперь, если вы ищете предмет, который соответствует вашему описанию «стула», ваша «мебельная» сеть может распознать скамью как нечто сходное. После этого вы можете выбрать скамью или отказаться от нее, потому что она слишком широка или не имеет спинки.
Каким образом мы накапливаем полезные наборы разностных связей? Один из возможных способов таков: всякий раз, когда нам попадается объект A, который «почти подходит» (для текущей цели), а также Б, который подходит на сто процентов, мы соединяем эти два объекта разностной связью вида: «A подобно Б, за исключением различия Р». В таком случае подобные сети могут также хранить в себе знания, которые требуются, чтобы превратить то, что у нас есть, в то, что нам нужно, – а также найти альтернативную точку зрения, когда исходная не приносит пользы. Таким образом, разностные сети помогают нам вызывать в памяти воспоминания, необходимые в конкретной ситуации.
Разработка большинства традиционных программ предполагала использование более «логичных» схем, которые, например, классифицируют стул как единицу «мебели», а стол – как тип мебели. Такие иерархические классификации часто помогают найти сходные предметы, но также могут стать причиной самых разных ошибок. Подозреваю, что люди используют оба метода, но «боковые» связи в наших разностных сетях имеют критическое значение для построения аналогий, которые являются одним из самых полезных способов думать.
У этой реки должны быть начало и конец, и на ней обязательно должно быть место, через которое можно выйти в населенную страну. Правильное решение будет, если я сделаю себе маленькую лодку такого размера, чтобы я мог сесть в нее, и я пойду, и спущу ее на реку, и поплыву, и если я найду себе освобождение, то буду свободен и спасусь… а если я не найду себе освобождения, то лучше мне умереть на этой реке, чем здесь[82].
Несложно сделать выбор, если один из вариантов выглядит привлекательнее, чем остальные. Но если перед вами окажутся вещи, которые трудно сравнивать, тут, пожалуй, придется поразмыслить. Можно, например, представить свою реакцию на каждый возможный исход, а затем каким-то образом сравнить эти реакции и выбрать вариант, который кажется наиболее удачным, или, как это сделал Синдбад-мореход, отвергнуть наиболее неудачный.
Чувственное воображение есть у каждого животного, но сознательное воображение – лишь у тех, кто способен действовать с расчетом: ведь выбор того, что следует предпринять, – это уже задача, требующая расчета.
Один из возможных способов «рассчитать» подобное – это присвоить каждому варианту некое количество очков, а затем выбрать из них самое большое.
Читатель: В последнее время я пытаюсь выбрать между загородным домом и квартирой в городе. Первый хорош более просторными комнатами и прекрасным видом на горы. Вторая находится ближе к работе и в более приятном районе, однако годовая аренда у нее выше. Но как можно измерить или даже сравнить ситуации, которые отличаются так разительно?
Было бы удобно, если бы у всех нас были одинаковые взгляды на относительную ценность всего вокруг. Однако у каждого свои цели, и часто эти цели противоречат друг другу. Тем не менее можно попытаться представить, как каждая из этих ситуаций поможет или помешает вам достигнуть различных целей.
Читатель: Это может усугубить проблему, потому что тогда нам придется измерять свои чувства по поводу ценности этих различных целей.
Бенджамин Франклин, 1772: Когда попадаются трудные случаи, они трудны главным образом потому, что при их рассмотрении в разуме не присутствуют одновременно все доводы «за» и «против»; но иногда обнаруживаются одни, а в другое время, стоит первым скрыться из поля зрения, – другие. Потому-то в нас попеременно преобладают разные цели или склонности и появляется неопределенность, которая нас столь озадачивает.
Однако следом Франклин предлагает способ упразднить значительную часть этих измерений:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!