Портрет кавалера в голубом камзоле - Наталья Солнцева

Санта, вероятно, заждался ее к завтраку. Но деликатно помалкивает, не тревожит сон хозяйки. Легли они с Лавровым под утро, – разошлись по комнатам и едва закрыли глаза, как за окнами забрезжил рассвет. Впрочем, чего вдруг она расписывается за начальника охраны? Может, он вообще глаз не сомкнул.

В голове у Глории полная сумятица: ни одной стоящей идеи по поводу дальнейшего расследования смерти актрис зубовского театра. Лавров тоже не дал толкового предложения. Он винит себя в том, что не смог предотвратить гибель Бузеевой. Совсем упал духом.

– Ничего нельзя изменить… – повторила она слова из сна.

Неужели все так безысходно? А в чем же тогда заключается ее миссия? В бесполезном наблюдении? В поисках убийцы? Должна ли она брать на себя роль судьи?..

Санта приготовил на завтрак яичницу и гренки с малиновым джемом. На столе дымились чашки с крепким кофе.

– Думаю, вам надо взбодриться, – позволил себе заметить великан.

Глория вяло жевала яичницу. Лавров сдерживал зевки.

– Ужасно болит голова, – пожаловался он, потирая затылок. – Но сегодня мне гораздо лучше.

– Прими еще таблетку после еды…

Он отхлебнул кофе и поморщился. Горько.

– Сахар и сливки на столе, – с сочувствием сказала она. – Сможешь сесть за руль? Или послать с тобой Санту?

– Сам справлюсь…

– Колбин тебе устроит разбор полетов.

– Не первый раз. Я привык.

Начальник охраны со вздохом откусил кусочек гренка.

– Что будем делать? – спросил он, жуя. – Как ловить преступника, если мы понятия не имеем, кто он? Это становится вопросом чести…

– Особенно для тебя, – усмехнулась Глория. – Ты же мне не верил!

– И за удар по голове не мешало бы поквитаться, – кивнул он. – Только вот с кем? Подозревать можно любого, начиная с Шанкиной, Наримовой и безответно влюбленного Митина. Я побеседовал почти со всеми, а толку ноль.

– У нас есть еще Сатин в запасе.

– Банкир? Хочешь надавить на него при помощи фотографии? А если ему плевать на Зубова?

– Не плевать. Я уже говорила: Сатин одержим желанием приобрести у партнера коллекцию живописи. В этом случае расположение Зубова играет не последнюю роль. Узнав, что любовница изменяла ему с банкиром, он взовьется на дыбы… и Сатину не видать картин, как своих ушей. Он согласится встретиться с тобой, вот увидишь.

– Да? Ну, черт с ним… попробую. Только отсюда не позвонишь.

– И не надо. Свяжешься с Сатиным в Москве. Хотя… возьмешь меня с собой?

Лавров поперхнулся и закашлялся.

– Вдвоем мы его быстрее дожмем, – невозмутимо добавила Глория. – И перед Колбиным я за тебя словечко замолвлю. Идет?

* * *

Москва.

Глория оказалась права. Услышав о снимке, на котором его запечатлели с покойной актрисой Жемчужной, банкир вынужден был согласиться на встречу.

– Это шантаж, – возмутился он. – Кто вы такой, господин Лавров? Мы с вами не знакомы.

– Есть повод познакомиться…

– Хорошо… приезжайте ко мне в офис, – неохотно сказал Сатин. – Я распоряжусь, чтобы вас проводили в мой кабинет.

На парковке у центрального отделения банка «Альфус» стояла та самая «ауди», по которой Лавров отыскал любовника Полины. Впрочем, на фотографии они всего лишь целуются.

– Думаешь, Сатин – маньяк? – спросил он, помогая Глории выйти из машины. – Осторожно! Гололед…

Она оделась как бизнес-леди, а не как провидица. Чтобы вызвать у коммерсанта доверие. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она обернулась к Лаврову со словами:

– В определенном смысле он маньяк…

– Тс-сс… тихо… сотрудников испугаешь.

Мимо них вниз по ступенькам прошла девушка с гладко причесанными волосами, в темной юбке и белой блузке. Она с милой улыбкой поздоровалась.

– Персонал у Сатина подобран со вкусом, – заметил Лавров, глядя ей вслед. – Кстати, нас обещали проводить в кабинет босса.

– Тебе же было сказано, второй этаж, третья дверь слева. Да вот она…

Глория без церемоний открыла дверь и вошла. Сатин, не ожидавший увидеть женщину, удивленно привстал из-за своего стола. Кабинет, залитый светом, напоминал скорее библиотеку, нежели рабочее место финансиста. Шкафы темного дерева ломились от книг, мягкий диван располагал к приятному отдыху.

– Присаживайтесь… – буркнул хозяин, опускаясь в свое кресло.

Глория села на стул поближе к банкиру, Лавров поступил так же. Повисло молчание. Сатин изучал посетителей, они рассматривали обстановку кабинета. Выглядел банкир лет на сорок, крепкого телосложения, с правильными суховатыми чертами лица. Его волосы, кое-где тронутые сединой, были коротко подстрижены.

– Глория Голицына, – представилась дама.

– Известная фамилия… звучная. Моя поскромнее, хотя и не менее древняя, – без улыбки вымолвил Сатин. – Чем могу служить?

Он смерил неодобрительным взглядом Лаврова, который не предупредил, что приведет с собой кого-то еще.

– Мы расследуем обстоятельства смерти Полины Жемчужной, – объяснил тот. – Частным образом.

– По чьему поручению, позвольте узнать?

– По ее собственному, – вставила Глория. – Незадолго до своей кончины госпожа Жемчужная обратилась к нам с просьбой… несколько щекотливого свойства. Ей угрожали, и она просила о помощи. После ее гибели мы сочли своим долгом установить истину…

Глория говорила только то, что считала необходимым. Лишние подробности в данном случае были ни к чему.

Сатин в упор уставился на Лаврова и сердито произнес:

– Мы, кажется, договаривались побеседовать тет-а-тет. Я ошибся?

– Я гарантировал вам конфиденциальность и не отказываюсь от своих слов, – парировал начальник охраны.

Банкир нервно постукивал пальцами по столу:

– Ладно… покажите мне снимок!

– Разумеется, Федор Петрович.

Лавров достал из папки увеличенные и размноженные фотографии и протянул хозяину кабинета. Тот старался сохранить хладнокровие, но складка на его лбу и поджатые губы выдавали волнение. Ах, как некстати явились эти «пинкертоны», черт бы их побрал…

– Я не знаю, кто мог угрожать госпоже Жемчужной, – сухо ответил Сатин, с сердцем отодвигая снимки. – Я здесь ни при чем.

– Какие отношения вас с ней связывали?

– Это мое личное дело…

– Женщина мертва… а вы не хотите помочь разоблачению убийцы?

– Убийцы? – прищурился банкир. – Разве она не покончила с собой? По-моему, официальное следствие пришло именно к такому выводу. У вас есть основания думать иначе?