Леди и Некромант - Екатерина Воронцова

Сапфир?

— Морское око. Это глаз каменного левиафана. Их использовали как накопители энергии. И этот достаточно велик, чтобы вместить мою сущность. Он находится в саркофаге.

Альер взмахнул рукой, и обстановка вновь изменилась. Нет, золото не исчезло, как и женщина, полулежащая на золотом троне. Бессильно обвисла рука ее, так и не коснувшись головы молодого парня в потрепанной одежде. Надо полагать, того самого неудачливого мага…

— Ты не туда смотришь. — Альер встал рядом. — Ей бы хотелось ощутить прикосновение… мы можем возвращаться, если вместилище цело… но всех моих сил не хватит, чтобы подвинуть его ближе.

Я сглотнула.

И отвернулась. Почему-то смотреть на этих двоих было невыносимо больно.

— Они счастливы. По-своему… — Альер взъерошил белые волосы. — А там лежу я… ты можешь посмотреть. Я воссоздал все, как есть… сейчас.

— А ты?

— Подвеска — последний дар моего отца. Может быть, он знал… или догадывался… или заподозрил… тот яд, которым меня отравили… он разрушал тело и после смерти. Вместилища у меня не осталось. И если бы не морское око, я бы… ушел в никуда.

Он поежился.

А я вдруг поняла: он боится смерти. Несмотря на то что давно умер, так и не смирился со смертью. И быть может, поэтому до сих пор жив, как ни парадоксально это звучит.

— Посмотри… это неприятно, но ты должна… — Альер отступил за спину. — Я не боюсь. Мне просто неприятно видеть себя таким…

Возвышение.

И саркофаг.

Полированный зеленый камень. Яшма?

— Змеевик императорский.

Три ступени.

Хрустальные шары у подножия лестницы. При моем приближении они вспыхнули неровным зеленоватым светом.

Тени ковром легли под ноги. Впрочем, ковер тоже имелся, просто исчез под толстым слоем пыли. Запах… неприятный запах, не разложения, но… благовоний? И смерти? Тех же белых лилий…

— Императорский цветок. — Альер стоял там же, где и раньше. Наклонил голову, глядя на босые ноги свои, которые утопали в золоте. Кулаки стиснул. Лица не видно — лишь макушка с вихром светлых волос.

Первый шаг.

И второй.

Над курильницами вьется дымок, будто пламя в них только что погасло.

Саркофаг высок, мне по грудь. И если крышка имеется, весить она будет не одну сотню килограммов. Я ее физически не подниму…

Крышка была.

Стеклянная.

И стекло спустя столетия не утратило своей прозрачности. Оно казалось обманчиво тонким и хрупким, а в самом углу на нем расползлись нити трещин. Если ударить чем потяжелее…

На человека, лежавшего в саркофаге, я долго не решалась посмотреть.

Золото.

Снова золото.

Тяжелое одеяние, столь плотно расшитое золотой нитью, что казалось панцирем, надежно защищавшим такую хрупкую плоть. Из этого панциря выглядывали побуревшие скрюченные руки, больше похожие на птичьи лапы. Правая сжимала хрустальный шар. К левой привязали золоченый посох-палку.

— Это малый императорский жезл, — поправил Альер. — Все-таки тебе несколько не хватает образования. Ничего. Мы это исправим.

Голос его звучал нарочито бодро, но за этой бодростью мне слышались нервические ноты.

Я вновь повернулась к мертвецу. Его лицо скрывала белая мраморная маска.

— Посмертная…

…губы прорисованы красной краской. Глаза подведены черной. Угольные брови, сошедшиеся над переносицей. Крохотная бородка…

— Так было принято. Даже мою тетушку, венценосную Гернарду, которая отравила своего дорогого брата и супруга и правила после его смерти благословенные сто лет, при жизни изображали мужчиной. Да и после смерти… женщина не может быть Императором. Как и ребенок…

— Но ты ведь не стал…

— В каком-то смысле стал. — Он вдруг оказался рядом. — Твой человек был прав в том, что императорские регалии — это сильнейший артефакт. И да, верность подданных он обеспечивал, не без этого… хотя моей тетушке удалось найти лазейку в клятве. В конце концов она отравила особо наглую наложницу, а уж то, что мой дядюшка любил разделять с низшими пищу… увы, это его сгубило.

Холодная ладонь.

И пальцы цепляются за мои, словно он боится, что исчезнет, стоит взглянуть на собственное тело.

— Оно уродливо, — пояснил Альер. — А кому приятно смотреть на уродство? Но я не о том… императорские регалии на многое способны. Взять наше долголетие. Или вот отменное здоровье. Или устойчивость к проклятьям, к ядам… ты же понимаешь, что никакая наследственность не подарит иммунитет к мышьяку.

— Ты знаешь такие слова?

— Ты знаешь. А я пользуюсь. Сейчас мы в какой-то мере едины… тонкий мир. — Альер все же отступил. — Когда стало понятно, что целители меня не спасут, отец велел принести их… и лично надел на мою голову Большой венец… тяжеленная дура, да… если бы немного раньше, глядишь, и спас бы. А так… только агонию продлил. Но сугубо юридически я — Император.

— Очень за тебя рада.

Маска.

И золотой шлем, из-под которого выглядывают белые косицы.

— Меня всегда раздражала эта прическа… извини, я много говорю, но за эти годы я несколько соскучился по общению…

— Ничего…

Я увидела подвеску.

На груди, как он и обещал. Только тонкая цепочка слилась с золотым панцирем, а камень затерялся среди других камней.

— Стекло можешь разбить. Возьми с собой своего человека. Он выглядит достаточно сильным. Только предупреди, чтобы не использовал здесь магию. — Альер отвернулся. — И да… вам понадобятся деньги. Поэтому словом своим я разрешаю взять все, что вы сочтете нужным…

— Спасибо. А если…

…если я уйду?

Дам слово и просто уйду.

Завтра, когда рассветет… что он мне сделает?

— Ничего, — ответил Альер на невысказанный вопрос. — В реальном мире я ограничен своим домом.

Он обвел рукой комнату, которая вернулась к прежнему, уютно-обжитому виду. Огонь. Столик. Вино, фрукты и никаких мертвецов, чью близость я все равно ощущала.

— Ты слишком впечатлительна. — Альер крутил в пальцах бокал, позволяя вину подбираться то к одной, то к другой его стенке. За прозрачным стеклом вино казалось густым и тягучим и цвет имело неестественный, рубиново-яркий. — Но нет, я не боюсь, что ты меня бросишь. Ты слишком нежна, Оливия… впечатлительна… ты мне сочувствуешь… и ты в жизни не бросишь беспомощное дитя…

— Ты давно уже не дитя.

Вот же… а ведь прав, не брошу.

— Да, но ведь выгляжу ребенком, — он лукаво усмехнулся. — Кроме того, я могу быть полезным. К примеру, я могу объяснить твоему человеку, что именно он отыскал. И научить его… теперь я многое знаю.