Люби меня, девочка - Анастасия Пырченкова

Линейка скользнула по его затянутому в белую рубашку торсу и кончиком ткнулась в местечко под подбородком.

— Ты меня ни с кем не застал, — отозвалась настороженно.

— Неужели? — выгнул брови Дамир. — То есть не ты собиралась уехать с Ильясом вдвоем, куда он захочет тебя увезти?

И кто мне скажет, почему косячит он, а виноватой себя вдруг непонятно с чего чувствую я?

Хотя я вот вообще не сделала ничего плохого, в чем меня можно было бы действительно обвинить.

И уж точно ни с кем ему не изменяла!

А он…

Вообще почти женат!

Скотина бессердечная!

— Вот и брось меня, такую изменщицу! Женись на той, кто всегда будет послушно ждать тебя, сидя у окна за накрытым столом!

А он непонятно с чего вдруг заулыбался.

И не только!

— Именно это я и собирался сделать, пока ты не устроила это свое представление с канцелярскими принадлежностями. Нет, если тебе так нравится все крушить, можем позже заказать и повесить дома боксерскую грушу, — предложил с с энтузиазмом.

Нет, все-таки он сволочь!

Первостатейная!

— А давай ты лучше себя повесишь? А я тебя в пакетик аккуратно потом заверну и песочком присыплю. Так и быть обещаю даже не сильно пинать.

И опять он улыбался.

Когда мне вот вообще ни разу не весело!

Вот и… ударила его линейкой в плечо.

Посмотрела на его спокойный вид и вдарила еще раз.

И снова ноль реакции.

— А-а! Бесишь! — психанула окончательно, принявшись лупить его линейкой по плечу снова и снова. — Ненавижу тебя! Ненавижу!

И так до тех пор, пока не выдохлась. Линейка выпала из ослабевших рук, стукнувшись об пол, слегка подпрыгнула от удара и замерла у наших ног более ненужной вещью. А я устало прислонилась к стене. Только тогда оценила поведение Дамира на произошедшее. Ни разу ведь за это время не пошевелился. Не попытался пресечь как-то мои действия. Просто стойко терпел, дожидаясь окончания моей истерики. Прям как в прошлый раз. Правда тогда я разносила его квартиру, а не его самого лупила, оставляя на открытых участках кожи множество царапин.

— Ненавижу, — повторила гораздо тише.

Сил не осталось стоять. На глазах опять проступили слезы. Как очередное проявление моей слабости. Хорошо, Дамир не спешил ко мне прикасаться, пусть и отходить не стал. Просто стоял и смотрел. И я зажмурилась, не в силах вынести того, сколько заботы светилось в его взоре.

Вот зачем он так смотрит?

Будто ему правда не все равно на меня и мои чувства.

Но ведь если бы это было так, он бы никогда не довел ситуацию до подобного абсурда. А он…

— А вот я люблю. Так сильно, как никогда не думал, что смогу полюбить. Что вообще когда-то кого-то полюблю, — признался мягким тоном. — И никакая Теона мне тебя не заменит, ванильная. Да, по настоянию родителей, мы условно обручены почти с самого ее рождения, но правда в том, что мне было всего десять в тот момент, и до сегодняшнего дня я о ней вспоминал, во время редких визитов матери, когда та упоминала о ней в своих беседах. Мы с ней и виделись лишь однажды. Я может и мудак, но не настолько, чтобы играть сразу на два фронта. Тем более, с твоим участием, — произнес с неприкрытой злостью. — Я бы никогда так тебя не унизил, Ирина. Да, моя вина, что не рассказал тебе об этой помолвке, но, честно говоря, до этого времени не считал ее важной. К тому же я отменил ее сразу, как познакомился с тобой. Отец должен был все уладить, заплатить отступные, если надо, и я точно не ожидал, что он до сих пор этого не сделал. Но я все решу, обещаю. Тебе больше не придется с ней встречаться. Ты вообще больше о ней никогда не услышишь. Ни о ней, ни о любой другой. Клянусь.

И прежде чем я переварила хоть как-то такое признание и успела на него среагировать, опустился на колени. То есть, одно колено.

— Прости меня, ванильная. Ты выйдешь за меня?

Еще и коробочку достал из кармана…

С кольцом?!

Да. С ним самым.

Убедилась в этом, как только он приподнял крышку.

Украшение выполнено было из белого золота, кажется. Честно говоря, не разбиралась никогда в металлах. Но точно не серебро. Более светлый и блестящий. А на вершине в форме сердца ярко сверкал не удивлюсь если и правда настоящий бриллиант. Не большой, но и не маленький. Да и само кольцо смотрелось очень утонченно, без намека на пафос и состоятельность. Умопомрачительно красивое. С учетом всех моих предпочтений.

Специально для меня выбирал?

И представление с ЗАГСом далеко не с бухты-барахты устроил, получалось?

Готовился.

Заранее…

Собирался сделать предложение.

Или я опять себе все придумываю, и не для меня это кольцо?

— Если тебе не нравится, можем сходить и обменять на другое. Но мне казалось, тебе не понравится что-то большое и массивное, поэтому выбрал такое. И это только на помолвку, обручальные выберешь после сама, какие захочешь.

То есть, реально для меня? Выбирал. Сам.

С ума сойти!

Я открыла рот, чтобы сказать… что-то. Не помню уже что. Его предложение, от которого я еще недавно открещивалась, на этот раз выглядело до того искренне, что я растерялась. И едва не ляпнула «да». Так и застыла с открытым ртом, уставившись на него как на третье пришествие Антихриста. Слишком уж смотрелся высокий широкоплечий брюнет на коленях с провинившимся видом… несуразно. Неправильно. Нелепо. Смешно и архаично. Совсем на него не похоже. А еще, когда он теперь больше не закрывал собою оставшееся помещение, я наконец заметила сотрудников ЗАГСа, которые тихонько сидели за вторым столом у окна и усердно делали вид, что заняты исключительно работой, а не следят за устроенным нами спектаклем.

Боже, какой стыд!

Нет, им наверняка за годы работы и не такое доводилось видеть, но все равно…

Жутко неудобно!

— Дамир, встань, пожалуйста, — попросила тихонько мужчину.

Но тот и не подумал исполнить сказанное. Еще и головой помотал.

— Пока не согласишься, не встану, — заявил упрямо.

Господи, что за детский сад?

А ведь вроде взрослый мужчина. И что значит, пока не соглашусь?

Это что, шантаж что ли?

— То есть, если я откажусь и уйду, ты так и продолжишь стоять на колене до конца жизни? — хмыкнула растерянно.

— Мы, — будто поправил он меня.

— Что — мы? — не поняла.

— Мы останемся стоять здесь вместе, ванильная. Никак иначе. До тех пор, пока ты не согласишься стать моей женой.