Итальянская ночь - Лариса Соболева

– Ты что, пьян? – вскинул брови Парафинов и втянул носом воздух несколько раз, но спиртного не унюхал.

– С утра не пью, – хмыкнул Ипполит. – Только вечером перед сном. Игорь Игоревич, а я разгадал тайну пули, убившей Арамиса. – Тот аж дернулся. – Его убили спецслужбы?

– Что за чушь… – протянул тот на басах. – Знаешь, иди выпей водки и поспи, у тебя из-за любимой женщины мозги…

– Судя по ехидству на вашем честном лице, я попал в точку, а вы небось посмеивались надо мной: сыщик, говнюк. А я докопался. Его убили спецслужбы, чтоб в городе и округе не появился крестный отец местного розлива. Но это кажется, что местного, он положил бы много народу, сообразно своим представлениям воспитал Вито. И мне угрожали по телефону спецслужбы. Теперь я понял смысл угрозы, сама мысль не должна была появиться даже в виде сплетни о настоящих убийцах Арамиса. Я все сказал. Меня теперь тоже убьют?

– Что ты, взрослый мужчина, несешь? – раскричался Парафинов. – Нет, тебе «неотложку» пора вызывать. Уф-фу-фу… Спецслужбы ему мерещатся! Это, Ипполит, диагноз. Это у нас за городом лечится, в спецучреждении. Иди, иди, не мешай мне работать. Матери не вздумай глупость ляпнуть, она с тобой вместе в дурдом попадет.

– Да я никому и не говорил, только вам. Потому что не хочу, чтоб именно вы меня считали дураком. Еще мне жизнь дорога. Даже без любимой женщины. До свидания.

Как только он ушел, лицо Игоря Игоревича изменилось, словно он сменил маску простака на другую: вдумчивую, серьезную, далеко не глупую. Он смотрел на дверь, о чем-то думая, прищурив глаза и выпятив губу. Смотрел долго, потом выпил чаю, не выходя из задумчивости, а через час в его кабинет вошел молодой мужчина, крепкого телосложения, сел на стул. Парафинов проворчал, копаясь в ящике стола:

– Что так долго?

– Извините, служба.

– А кроме вас, никого больше нет? Другого нельзя было прислать? – Молодой человек пожал плечами.

Парафинов с облегчением кинул на стол два небольших целлофановых пакета, в одном лежала пуля, в другом гильза:

– Забирайте. Слава богу, у меня не искали, а то б… – И описал в воздухе крест, то есть на нем поставили б крест. – Передайте своему начальнику, что еще раз из меня вора сделать ему не удастся.

– Передам, – сказал молодой человек, забирая пакеты. Он сунул их в карман куртки, поднялся. – Что с делом?

– Хм, – вздохнул Парафинов. – На полке дело, как приказало ваше начальство. Через полгода… переведем в архив. Вас устраивает?

– Устраивает. Спасибо. До свидания.

И опустил на глаза со лба черные очки. Если б здесь были баба Нюша и баба Зина, они б в обморок упали, потому что узнали б стрелка! А может, не узнали бы. Память – она коварна, особенно в старости.

– Черт знает что творится! – бурчал Парафинов, набирая внутренний номер на телефонном аппарате. – Мне чужаки приказывают, а я им подчиняюсь, как болван какой-то. Я вор у себя же! Что за жизнь пошла?.. Алло, Наташенька? – заворковал он совсем другим тоном, заулыбался, как голливудская звезда. – Ну, как? Едем сегодня?.. Отлично, отлично. Наташенька, я замариновал мясо… Нет-нет, это мужское дело… Кто, я?! Ты сомневаешься?! Как тебе не стыдно? Да я лучший кулинар мира, не МВД, так я взял бы все премии…

Раиса развернула бурную деятельность по спасению сына, долгов не отдавала по примеру мужа, пряталась от кредиторов, на суды не приходила, спустила все: мебель, машины (купила отечественную развалюху и на ней катала свою спесь), украшения, посуду и… и… и… Чтоб из имущества описывать было нечего. Дом опустел, в нем поселилось эхо. Выставила его на продажу за семь миллионов (долларов, разумеется) – никто не покупал, ужасались. Снизила цену до шести, потом до пяти, до четырех…

– Больше ни копейки не уступлю, умру, но не уступлю. Что мне с ним делать? Распилить и продать частями?

– Недурная идея, мама. Пилу принести?

Ипполит теперь только соглашался с ней, мол, как считаешь, так и делай.

– Как распилить? Как? – негодовала она.

Раиса во все газеты области дала объявления, кинула информацию в Интернет… дом стоял незыблемо, он не желал продаваться.

Через год она добилась невозможного: Вито освободили за недостаточностью улик, доказательств, и много обнаружено судом нарушений по этому делу! Как удалось? Об этом знали только адвокаты и еще кое-кто, от кого зависело решение. Раиса торжествовала победу, целовала своего отощавшего и возмужавшего мальчика, но, опасаясь за его жизнь, быстренько отправила за границу, наставляя:

– Умоляю, никуда не влезь, сиди тихо, учись. У меня не хватит денег, чтоб вытащить тебя там. Ты способный, умный, у тебя все получится. Я приеду, как только продам дом. До свидания, мой родной.

– Мамочка, спасибо тебе, – целовал ее Вито со слезами на глазах, без мамы плохо, он понял, но изменится ли? – Я люблю тебя. И жду. Мама, я жду тебя.

Явившись домой, она не включила свет, пусть думают, что ее нет. Пила потихоньку коньяк у телевизора и была впервые за эти месяцы немножко счастлива.

Дина не заходила в его кабинет, игнорировала, а тут вдруг пришла, положила лист перед ним:

– Подпиши, Ипполит.

– Что это? – взял он в руки лист. – Заявление? Об уходе?! Не подпишу.

– Подпиши.

– И не подумаю. Что за номера? Чем тебе плохо здесь?

– Я нашла новую работу. В городе, переезжаю туда.

– В городе?! – вскочил Ипполит, в бешенстве заходил по кабинету. – А твоя бабушка? Ты бросишь старуху?

– Бабушка приедет ко мне, мы с ней обговорили, она продает усадьбу, чтоб купить квартиру в городе, а пока будем снимать. Кстати, купить не хочешь?

– Нет! – рявкнул Ипполит. – У меня свои двести пятьдесят квадратов. Недостроенных! Ты с ума сошла. Иди на свое рабочее место!

– Подпиши. Я все равно уйду. Не буду выходить на работу, что ты мне сделаешь? Уволишь по статье? Заведу новую трудовую книжку.

– Не уволю, поняла? И зарплату тебе будут начислять. Не стыдно будет получать, не работая?

– Не стыдно. Ты меня многому научил…

– Дина! – Ипполит подвел ее к стулу, усадил. – Дина, давай поговорим?

– Не хочу. Потому что знаю, о чем ты хочешь поговорить.

Видя, что она не уходит, он рухнул в свое кресло.

– Дина… Ну… Ну, прости меня! Наказала. На всю жизнь запомнил. В конце концов, мы не были женаты, теперь поженимся…

– Я не сумасшедшая, чтоб выходить за тебя замуж.

– Не лги, ты меня любишь. И я тебя люблю. Не говорил этого, а теперь говорю, видишь? Потому что понял: люблю.

– Знаешь, какой урок я извлекла? – подалась к нему корпусом Дина. – Замуж надо выходить, когда тебя любят, а не ты. Или не выходить никогда. А ты… ты ненадежный. Лживый, подлый, хитрый.