Шелест - Константин Георгиевич Калбанов

ваша светлость, но нам пока ничего неизвестно. Быть может охотник решил сменить покупателя из-за наших непрекращающихся попыток выяснить кто он. Или случилось ещё что-то, я теряюсь в догадках.

— Та-а-ак. А случаем царёвы людишки не прибрали его? Что слышно из Москвы?

— Никаких тревожных вестей не поступало. Вообще ни откуда, — решил уточнить дьяк.

— Ты вот что, Никита, отправь весточку в Воронеж, пусть тамошний человечек оглядится по сторонам, может что-то странное приключилось, а мы и не знаем.

— А при чём тут Воронеж?

— При том, что ты сам докладывал, будто две девицы пропали, и одна из них сестра этого мальчишки…

— Ярцева, — подсказал дьяк.

— Вот. Ярцева этого. Значит охотник заказ принял, и приступил к выполнению. И это единственное известное нам место его охоты. Дальше объяснять надо, или пора тебя на свалку, а на твоё место кого по-провористей?

— Я всё понял, ваша светлость.

— А раз понял, исполняй.

Князь недовольно откинулся на спинку кресла. Потом потянулся за сбитнем, сделал глоток и скривившись отставил в сторону. Опять вкус ему показался отвратным, хотя только что пил с удовольствием. Наверное успел остыть. Ну, или всё же настроение ни к чёрту, ни к ночи будь помянут.

* * *

День выдался не то что тёплым, а даже жарким. Но я стоически переносил тяготы и лишения гимназической жизни вырядившись по полной форме, и будучи застёгнут по самое горло. Не каждый день в нашей семье праздник, вон даже матушка, несмотря на службу, сумела всё же отпроситься на сутки, без учёта дороги.

Впрочем, если бы не похищение Лизы и ходатайство самого князя, вряд ли её отпустили бы. Не гляди, что посадское войско, дисциплина там как бы не суровей, чем в регулярной армии. Потому как границу с татарами стерегут, а эти ошибок не прощают, чуть дал слабину, наплевал на кровью написанные уставы, глядишь и заставу вырезали.

Зато старшие брат и сестра отсутствуют. У Игоря заканчивается третий год строевой службы, и в отпуск он отправится не раньше, чем в войска поступит молодое пополнение. Только когда выпустившиеся из корпуса прапорщики займут свои должности, отслужившие первый срок офицеры либо отправятся на гражданку, либо в двухгодичный отпуск, чтобы обзавестись семьями, а затем продолжить службу.

Старший брат наследник и либо он продолжит службу в Воронежском посадском полку, и тогда имение останется за семьёй. Либо откажется, и с выходом матушки на пенсию мы должны будем оставить казённое имение. Ну или остаться в качестве арендаторов.

У Веры и вовсе первый год на исходе, а раньше чем через полтора свежеиспечённые офицеры в отпуск не ездят. Помнится, мне рассказывали, что в моём мире отцы командиры годами не появлялись в своих полках, кутили по кабакам, кружились на балах и вообще наслаждались жизнью. При этом с гордостью носили форму, и таки получали жалование, а солдатиками занимались унтера. Так вот, здесь ничего подобного и близко не было, а ежегодный отпуск на строевой службе составлял всего лишь двадцать суток, не считая дороги…

Мы обычные посадские дворяне, поэтому никакой помпезности, это лишь наш праздник и ничей больше. На площадке перед залом Силы стояла только наша семья, и две девушки с которыми общалась Лиза. Боярышня Ганина, вроде как называвшая себя её подругой так и не заявилась. Возможно даже не вспомнила об этом. А то, что пригласила Лизу… На её инициацию закатили пир горой, и чем больше народу, тем лучше.

Хм. А вот это неожиданно. На краю площадки у смой стены учебного корпуса замерла боярышня Столбова. Подругами с Лизой они никогда не были, мало того, она всегда старалась её задеть, а тут вдруг соизволила прийти. Скорее всего желает убедиться в том, что несмотря на наложенный и затем исчезнувший узор, инициация всё же возможна. Вот как-то сомнительно, что она тут для поздравлений.

По счастью девушки не знали с какой целью их похитили, поэтому им озвучили версию с намерением продать их в рабство. Мол, Седов спелся с татарами, благо до границы недалеко и сбывал им благородных девиц. Так же звучала и официальная версия проведённого следствия.

— Фу-ух! Успела! Здравствуйте Галина Петровна, Анисим Ерофеевич, моё почтение, — поздоровалась запыхавшаяся великая княжна.

— Мария Ивановна, вы-то тут какими судьбами? — когда с приветствиями было покончено, поинтересовался я.

— А где я должна быть, когда у моей подруги инициация? Просто часы в гимнастическом зале отстают.

На уроки в гимназию Мария сейчас ходила по свободному графику, выделяя достаточно много времени на занятия дома с персональными учителями. В том числе и владению Силой. В столичный кадетский корпус она однозначно отправится с уже полученным первым рангом.

Её личный коэффициент рассчитывающийся в зависимости от потенциала должен составлять где-то одну целую восемь десятых. Значит, если среднестатистическому одарённому для получения первого ранга потребуется порядка четырёх месяцев, она управится за два с небольшим. А то и быстрее, тут ведь и от усидчивости зависит. Само по себе ничего не получается.

Двустворчатая дверь в зал Силы распахнулась и оттуда вышли четверо учителей, представители четырёх стихий, и раздосадованная Лиза. Учителя подошли к родителям, и поздравили их с успешной инициацией чада. Но без подробностей. По традиции эту новость должен сообщить сам гимназист.

— Земельник, потенциал пятый ранг, — шмыгнув носом, обречённо произнесла сестра.

— Поздравляю дочка, — обняла её мать, и уступила место отцу.

Ну что тут сказать, Лиза всегда полагала, что будет огневиком и станет служить в армии. Но ни как матушка, а до самой пенсии в регулярной армии. А тут… Земельник. О военной службе можно было забыть раз и навсегда.

— Поздравляю, — после отца подступилась к ней Мария.

Следом с поздравлениями подошли одноклассницы. Последней приблизилась Столбова. Они с Лизой обменялись выразительными взглядами, словно между ними произошла важная немая беседа, после чего Арина поздравила её и направилась на урок.

— Предлагаю отпраздновать это событие и посетить кофейню, — произнёс я, подбросив на ладони два рубля выданных мне матушкой.

Я конечно брать не хотел, потому как у самого денег куры не клюют, причём не игровых, а вполне себе трофейных. Одна только продажа татарских лошадей со сбруей принесла нам с Рябовой по три сотни. Но матушка заявила, что этот праздник дочери должна оплатить она, и никак иначе.

— Вы уж повеселитесь по молодёжному, а у нас с отцом назначена аудиенция у князя, — произнесла мать.

По обыкновению я заметил, что она испытывает неловкость, изображая из себя главу семьи, ведь дома всегда всё было иначе. Превосходя батюшку рангом, она всегда почитала его, и это же вкладывала в наши головы, говоря, что