Секс, деньги, счастье и смерть. В поисках себя - Манфред Ф. Р. Кетс де Вриес

Таким образом, в поисках удовлетворяющей нас концепции бессмертия мы изучаем религиозные или даже политические учения (идеология коммунизма, например, содержит немало составляющих концепции бессмертия) и принимаем определенную, социально одобренную точку зрения, которую наделяем конечным смыслом и которой приписываем абсолютную и неизменную истинность. Но, несмотря на то, что во всех религиях делается акцент на ведение праведной жизни на земле, очень часто религиозные убеждения приводят к злодеяниям. Как правило, религии ассоциируются с нерушимой праведностью. Избрав одну концепцию бессмертия, мы считаем себя обязанными защищать ее от «ошибочных» убеждений. Обычно мы делаем это, доказывая, что все прочие истины неверны. Снова и снова мы становимся свидетелями того, как религиозные лидеры и их последователи демонстрируют агрессию и фанатизм, разжигают ненависть и ксенофобию, провоцируя и даже узаконивая ожесточенные и кровопролитные конфликты. В центре всего этого часто стоит убежденность в том, что право на бессмертие имеют только избранные – настоящие верующие. Блез Паскаль, французский математик и философ, однажды заметил: «Никогда злые дела не творятся так легко и охотно, как во имя религиозных убеждений». Поэтому мы нападаем на приверженцеn других концепций бессмертия, унижаем и убиваем их. Христиане ненавидят и убивают евреев или мусульман, протестанты – католиков, мусульмане – христиан, буддисты – индуистов, и эта смертельная битва религиозных конфессий длится веками. Как будто кто-то хочет заставить нас поверить в то, что определенная страна или группа людей наделена правом совершать чудовищные злодеяния во имя Всевышнего.

Обретение бессмертия через продолжение рода

Чем бы ни была для нас религия – доброй или злой силой, – это главный путь обретения бессмертия. Однако есть и другие, которые также отрицают реальность смерти и даруют обещание вечной жизни. Нужно только постоянно напоминать себе изречение Фрейда о том, что «нормальная» личность должна обладать способностью «любить и работать». И слово «любить» здесь подводит нас к мысли о продолжении рода. Один из путей примирения с неизбежностью смерти лежит через деторождение. Философ Джон Уайтхед сказал: «Дети – это живое послание, отправляемое нами тем временам, которые мы не увидим сами». Дети – это наше отражение, на которое взрослый проецирует собственные стремления и достижения. Дети увековечат наши убеждения и ценности. Если мы не в силах примириться с гибелью собственных стремлений и достижений, то их, как эстафету, можно передать своим детям. Живя в детях – поручая им эту «невыполнимую миссию», – человек преодолевает страх смерти и достигает психологического равновесия, которое основывается на понимании смысла жизни и ее непрерывности. Продолжение рода – это естественный путь к бессмертию. Как однажды заметил Альберт Эйнштейн: «Наша смерть – еще не конец, если мы продолжаем существовать в своих детях и молодых поколениях. Потому что они – это мы, наши тела – лишь увядшие листья на дереве жизни». Рождение детей как способ обретения бессмертия имеет огромное значение во многих культурах. Марокканская пословица гласит: «Если человек оставляет после себя детей, то он как будто не умирает». Через сотню лет будет уже неважно, машину какой марки мы водили и в каком доме жили. Тогда будет неважно, сколько денег у нас было, и какую одежду мы носили. Единственное, что будет иметь значение, – это какие воспоминания мы оставим о себе своим детям.

К бессмертию через работу

Однако в утверждении Фрейда говорится не только о любви, но и о работе. Работа – еще один способ преодоления страха смерти. И этот способ может быть очень эффективным, причем он предлагает разные пути. Некоторые люди – сверхактивные личности, трудоголики, полностью поглощенные мыслями о работе, – слишком усердствуют. Они чувствуют, что живут, только когда работают. Им просто необходимо что-то делать и достигать результатов. Этот маниакальный механизм защиты – их способ борьбы со страхом смерти.

Некоторые испытывают потребность в создании наследия в виде компании, здания, других материальных объектов. Этим людям нравится, когда на здании указано их имя. Основать свое дело, которое будут продолжать другие члены семьи, – это тоже один из путей к бессмертию. Часто семейный бизнес, передающийся по наследству, – особенно такой, в который «чужаки» не допускаются, – бывает основан именно на желании победить смерть.

Для некоторых людей работа становится своего рода наркотиком. Они не могут расслабиться. Они думают только о новых достижениях и загружают себя обязанностями, работая на износ, чтобы прогнать образ старухи с косой. Они не представляют себе жизни без постоянного аврала. Эти люди могут избавиться от депрессивных мыслей, порождаемых страхом смерти, и сохранить хрупкое чувство самоуважения только через работу и достижение определенных целей. Их девиз: «Я работаю, следовательно, я существую». Работа становится для них средством самоутверждения и позволяет чувствовать себя нужными. Только погружаясь с головой в работу, эти люди могут прогнать демонов одиночества, разлуки и страха смерти. К сожалению, все их маниакальные усилия, направленные на борьбу с собственными страхами, часто приводят к обратным результатам. Повышенная тревожность ведет к повышенной активности, которая, вместо того, чтобы победить страхи, стимулирует еще большую активность, делая человека рабом определенных показателей. Вопрос в том, насколько долго человек может жить в таком темпе? И долго ли ему будет удаваться гнать от себя гнетущие мысли о неизбежном конце?

Несколько раз я встречался с одним бизнесменом – назовем его Арманд, – который относился к работе именно с таким рвением. Арманд был генеральным директором и владельцем строительной компании. По ходу наших встреч я заметил, что он с маниакальным упорством пытается преодолеть страх перед подступающей старостью. Он работал все больше и больше, причем работа давно стала самоцелью. Воскресенья – свободные дни – были для него невыносимы.

Чего он не желал делать – так это затрагивать одну важнейшую тему: жизнь после него. Несмотря на то, что я пытался коснуться этого вопроса, было видно, что Арманд не желает даже думать о нем. Один лишь намек на это вызывал в нем тревогу. Эта тема угрожала разрушить его ощущение собственного бессмертия.

Из полученной мною информации я мог заключить, что Арманд – очевидно, всегда бывший сверхактивным человеком, – стал особенно усердствовать после перенесенной недавно операции коронарного шунтирования. Его приподнятое настроение, разговоры о расширении области деятельности компании и повышенная активность – почти завораживающая – начали беспокоить других директоров корпорации. Они не одобряли его новые, недостаточно обдуманные решения и особенно недавние капиталовложения в кинопроизводство, что на их взгляд, было слишком рискованным предприятием.

Арманд не только вложил средства в кинокомпанию, но и попросил ее снять высокобюджетный документальный фильм о своей корпорации. По его утверждению, это должно было помочь им сформировать образ компании. По сути, этот фильм оказался идеализированной историей карьеры самого Арманда. Словно он хотел таким образом увековечить себя для потомков. Это действие (что подтвердилось в дальнейшей беседе с ним) стало своего рода «антинекрологом», главным оружием в борьбе с растущим страхом смерти. Однако Арманду так понравилось работать со съемочной группой, что он всерьез задумался о расширении деятельности в области киноиндустрии, что еще больше встревожило других руководителей компании. Одно дело – разовое вложение, и совсем другое – масштабное кинопроизводство. В этой области у них не было никакого опыта. Что будет дальше? Еще один кинопроект? Руководство компании не только опасалось того, что лихорадочная деятельность Арманда приведет к очередному инфаркту миокарда, но и стало сомневаться в здравости его рассудка. Директора беспокоились за будущее корпорации. Тем более что вопрос о правопреемстве до сих пор оставался открытым.