Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой - Харли Рустад

молитвенные четки. У мужчины была жидкая черная борода и маленькие глаза, а когда он поднял руки над головой, жестикулируя, то оголил истощенный живот и большие наросты на локтях. Сьюзи сразу поняла, кто это: Сатнараян Рават, садху из Кхеерганги.

Сьюзи была совершенно не готова к этой встрече. Ее никто не предупредил, что она окажется в нескольких шагах от, возможно, последнего человека, который видел ее сына живым, и будет вынуждена встретиться лицом к лицу с тем, кому ее сын доверял и кто, возможно, его предал.

Скилс незаметно вытащил айфон, навел камеру на Равата и нажал кнопку записи.

Садху начал говорить на хинди, временами тихо, временами более оживленно. Небольшая часть допроса синхронно переводилась на английский, поэтому Сьюзи и Скилс не могли часто вмешиваться и задавать вопросы. Позже им изложили суть того, что сказал Рават, но так и не перевели видео полностью. Оно начинается с того, что Рават описывает, как складывались их с Шетлером отношения в Кхеерганге.

«Он сказал: «Баба, я хочу научиться йоге у тебя». Я ответил: «Хорошо, если ты будешь служить баба, тогда только ты будешь изучать йогу», – сказал Рават Чанду на хинди. – Он пробыл там один месяц, день и ночь служил».

Рават сказал, что Шетлер захотел совершить паломничество к озеру Манталай и попросил его присоединиться. «Потом я сказал: «Если ты хочешь туда, то идем»». Рават объяснил, что носильщик, которого нашел садху, нес только еду, а Шетлер – только свою сумку.

Активно жестикулируя, Рават рассказал об этапах путешествия троицы. По его словам, они вышли из Кхеерганги 28 августа и шли медленно. На поход, который обычно занимает четыре полных дня от Кхеерганги до озера Манталай, им потребовалось на несколько дней больше, чтобы добраться до места назначения. Рават сказал, что они прибыли в Манталай ранним утром 4 сентября, проведя предыдущую ночь в часе ходьбы ниже озера, чтобы не проделывать последний отрезок пути в темноте. «Итак, сэр, в Манталае, – сказал садху суперинтенданту на хинди, – на обратном пути Джастин сказал, что не пойдет. Так что он остался в Манталае». Рават сказал, что, когда они с носильщиком отправились обратно в долину, Шетлер остался позади. Около пяти часов вечера они с носильщиком добрались до моста из камней и валунов в Панду-Пуле. Они разбили лагерь и приготовили еду. По утверждению Равата, позже вечером, после наступления темноты, пришел Шетлер, который решил спуститься самостоятельно. Он сказал, что трое переночевали там, утром приготовили чай и отправились в путь вместе. После остановки на лугах возле Тхакур Куана на поздний завтрак Рават велел носильщику идти в каменную хижину в Тунда Бхудж и начать готовить ужин. «Я сказал носильщику: «Ты иди первым, приготовь еду, а я доберусь потихоньку к вечеру», – сказал Рават полиции. – Носильщик пошел первым, Джастин следовал за ним, а я шел последним». Он сказал, что отстал, потому что у него болели колени. Когда Рават добрался до Тунда Бхудж, он обнаружил, что носильщик там один. Шетлер еще не пришел, и, хотя тропа одна, Рават каким-то образом обогнал его. По его словам, он провел часть или всю ночь с одиноким садху, который живет в хижине в Тунда Бхудж. «Что с ним случилось, упал он где-то или нет, я не знаю», – сказал Рават полиции, утверждая, что ничего не знает о том, почему, как и куда именно исчез Шетлер, что он ничего не видел и ничего не знал. Он сказал, что вернулся в Кхеергангу 6 сентября.

Чанд перевел два предложения из рассказа Равата на английский. «Это сегодняшняя версия?» – спросил Скилс. Он имел в виду тот факт, что всего через пару недель после того, как Рават вернулся в Кхеергангу, садху сказал Кристоферу-Ли Хамфрису и Свапнашри Бхаси, что в последний раз, когда он видел Шетлера, тот направлялся обратно вверх по склону долины к озеру Манталай.

Сьюзи тихо попыталась задать вопрос, но полицейские, сидевшие позади нее, прервали ее. Чанд продолжал допрашивать Равата, а Сьюзи сохраняла стоическое спокойствие, переводя взгляд с пустой чайной чашки на столе прямо перед собой на сложенные на коленях руки, а с рук – на флаг Индии, висящий на стене за спиной суперинтенданта. Но каждый раз, когда Рават произносил имя ее сына, она вздрагивала. В тот момент, столкнувшись с Раватом, Сьюзи была слишком подавлена, чтобы полностью осознать большую часть происходящего, понять те отрывки, которые были переведены, или распознать несоответствия и указать на них, глядя прямо в лицо садху. Когда Чанд спросил Равата, почему он не сообщил, что человек пропал без вести, садху заявил, что он недавно приехал в долину и не знаком с местностью.

Не успели Сьюзи и Скилс задать свои вопросы, как допрос закончился так же внезапно, как и начался, и Равата вывели из комнаты. Скилс остановил запись видео на айфоне.

Когда они со Сьюзи собрались уходить, Чанд приказал офицерам привести еще одного человека: Анила Кумара, носильщика. Одетый в джинсы и оранжевую толстовку Nike, он стоял там же, где и Рават, и нервно отвечал на вопросы Чанда. Допрос был коротким, и снова Сьюзи и Скилс практически ничего не узнали. Все, что сказали Скилсу после допроса, вспоминает он, это что показания Кумара выявили несоответствия в описании того, что происходило во время спуска с озера Манталай. «Именно тогда стало ясно, что истории носильщика и баба не совпадают», – сказал мне Скилс.

Прежде чем они покинули участок, Сьюзи отвели в другое здание для подачи Первого протокола – официального документа, в котором фиксируется предполагаемое правонарушение. Это послужило сигналом к началу расследования об исчезновении ее сына. Помимо показаний двух свидетелей, не было никаких вещественных доказательств, подтверждающих хотя бы одну из теорий о том, что могло произойти. Шетлер просто исчез. «Мысли тогда были такие: «Он все еще жив», – вспоминает Скилз. – Так думали все». Его внимание переключилось с разбора хронологии событий и поиска достоверных историй на то, чтобы как можно скорее попасть в высокогорную долину. Чанд, однако, казался невозмутимым. Похоже, он не воспринимал это дело всерьез. Во время допроса Равата Чанду пришлось напомнить имя пропавшего человека.

Итак, Сьюзи завершила свой Первый протокол об исчезновении сына формулировкой, которая, по ее мнению, заставила бы полицию действовать: «Мы подозреваем, что баба или его носильщик сделали что-то неправомерное либо что они скрывают правду и потенциально несут ответственность за его похищение с намерением убить».

* * *

Последний пост Шетлера перед отправлением на озеро Манталай заканчивался строками: «Может быть, мне хорошо подойдет жизнь баба» и «Если я не вернусь к тому времени, не ищите меня». Предупреждение сопровождалось подмигивающим эмодзи, из-за чего многие из его подписчиков