Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин - Глен Кук

Я от души благодарил то ли промысел богов, то ли собственную интуицию – как же хорошо, что больший обоз отправил несколькими днями раньше.

Я шагал наравне с остальными. Мой жеребец нес две сотни фунтов разного барахла, что немало оскорбляло его конское достоинство. Рядом месил грязь Одноглазый. Жабомордый был послан вперед – высматривать места, где грязь окажет наименьшее сопротивление нашему продвижению.

Мысленно я был с Госпожой. На душе после ее отъезда стало как-то пусто и неуютно. Оба мы считали, что ночь перед битвой – наша ночь. Особенная. Теперь, похоже, ее у нас не будет. Может быть, уже никогда. Не бывает так, чтобы на пути не возникало неожиданное препятствие. Наверное, богам тошно от того, что творится с нашими мыслями и чувствами…

Будь они прокляты! И все их незаконнорожденные дети!

Ничего, будет и на нашей улице праздник.

Ну а что потом?

Потом придется отказываться от многих иллюзий и притязаний. Сталкиваться с разными проблемами, взвешивать возможности и предвидеть последствия…

В общем, о спасении Таглиоса я в тот день почти не думал.

Возьмите участок земли. Хорошенько, до самых недр, промочите его. Затем несколько дней подержите под солнцем. Как полагаете, что получите в итоге?

Насекомых!

Я, оскальзываясь, поднимался на гребень холма, откуда виден был Годжийский брод, а насекомые тучами взмывали из-под ног. Комары здорово проголодались, а тот гнус, что помельче, просто желал поуютнее устроиться в моем носу.

Трава с прошлого раза подросла, и теперь ее высота достигала двух футов. Я раздвинул стебли перед собой мечом. То же сделали Могаба, Синдав, Очиба, Одноглазый и Гоблин.

– Толпа немалая, – отозвался Одноглазый.

Ну это мы знали и прежде. До нас доносились запахи чужих костров. Мои-то войска питались всухомятку. Если на том берегу еще не знают о нашем появлении, оповещать их ни к чему.

Толпа – ключевое слово. Публика без всякого порядка и дисциплины расположилась на равнине, начинающейся от ворот крепости и простирающейся на юг по обеим сторонам дороги.

– Могаба, твое мнение?

– Если только это не напоказ, шансы у нас есть. Главное, удержать гребень холма. – Он прополз чуть вперед и глянул вниз. – Ты уверен, что мне лучше занять левый фланг?

– Я исхожу из того, что твой легион подготовлен лучше. Очибу поставим справа, там склон покруче. Атакующим свойственно выбирать самое легкое направление.

Могаба хмыкнул:

– Если они потеснят одного из вас, не потеснив другого, то тем самым подставятся под перекрестный обстрел с фланга и фронта. Если баллисты подойдут к сроку, я поставлю несколько штук здесь, а остальные – на том холмике. Будут лупить, пока не развалятся.

По моему замыслу стык легионов должен был проходить по рассекающей поле дороге.

– Лучники и метатели дротиков тоже без дела не останутся.

– Любой план превращается в бабочку-поденку, когда сталь поет свою песнь, – проворчал Могаба.

Повернувшись на бок, я заглянул ему в глаза:

– Твои нары выстоят?

У него дернулась щека. Он понял, что я имею в виду.

Кроме той стычки на реке, не имевшей ничего общего с намеченным сражением, люди Могабы не получили опыта боевых действий. У них просто не было возможности показать себя. Их предки так сурово усмирили Гиэ-Ксле и его окрестности, что одного напоминания о нарах было достаточно для поддержания порядка. Нары были уверены, что лучших солдат, чем они, не сыскать, однако в деле этого пока не доказали.

– А куда они денутся? – сказал Могаба. – Если даже хребты превратятся от ужаса в воду, бравада не даст рассыпаться костям.

– Понятно.

И верно, опрометчивое хвастовство порой нас толкает на самоубийственный риск.

Ну а что до остальных наших… Большинство были ветеранами, хотя в таких серьезных переделках довелось участвовать не многим. На реке они держались неплохо, но никогда с уверенностью не скажешь, кто на что способен в большом сражении. Я и в себе-то не был до конца уверен. Всю жизнь, конечно, провел в битвах, однако много раз видел, как ломались опытнейшие вояки.

Вот кем-кем, а генералом я не был никогда. Ни разу не приходилось принимать решения, стоящие многих жизней. Хватит ли духу посылать людей на верную смерть ради высших целей?

В своей новой роли я был так же зелен, как и любой таглиосский солдат.

– Ух ты! – тихо сказал Очиба.

Я раздвинул траву.

С южной стороны к броду приближалась дюжина человек. Одеты богато. Вражеские командиры?

– Одноглазый! Пора Жабомордому заняться подслушиванием.

– Марш!

Бес ужом скользнул в траву.

Гоблин повернулся ко мне. За его невыразительным взглядом скрывалось сильное раздражение. Еще бы: у него игрушку отняли, а Одноглазому – оставили. Любимчиков заводишь, да? Ох, старые – что малые… А что его змеюка чуть не погубила меня – это пустячок?

Жабомордый вернулся из разведки.

Они прибыли рано утром, сопротивления не ждут. Предвкушают, чем займутся в покоренном Таглиосе.

Услышанное Жабомордым я в подробностях довел до всеобщего сведения.

В ту ночь всем было не до сна.

Не перестарались ли мы с подготовкой нашей маленькой армии? Накануне битвы солдат-новичков охватывает жуткий мандраж, а вот что им несвойственно, так это пыл и азарт. Таглиосцы понимают, что шансы наши мизерны. Откуда же такая самонадеянность перед лицом грядущей катастрофы?

Я предположил, что слишком плохо разбираюсь в их культуре.

Поройся в старой торбе с фокусами, Костоправ! Ты же Капитан – вот и делай, что надлежит Капитану!

Я прошелся по лагерю, как всегда, в сопровождении ворон. Останавливался поговорить с солдатами, послушать об их любимых женах и детишках. Многие в первый раз видели меня так близко.

О Госпоже я старался не думать. Естественно, она не шла у меня из головы.

Завтра войска противника двинутся через Годжийский брод. Значит, через Нумский переправились сегодня.

Возможно, прямо сейчас она ведет бой. А может, уже легла костьми и три тысячи вражеских солдат заходят ко мне в тыл…

Поздним вечером показались наши обозы. Из Веджагедхьи прибыл Синдав, и на душе у меня стало полегче. Все-таки я испробую мой маленький трюк.

Отставшие подтягивались всю ночь.

Если мы проиграем этот бой, то лишимся обозов. Грязь не позволит увести фургоны.

Одноглазый снова и снова гонял Жабомордого за реку, но без особой пользы. Стратегия врага заключалась в одном: форсировать реку. И все. Черт с ними, с мулами, знай грузи телегу.