Кровавый песок - Фридрих Незнанский

— Конечно, думаю. Зачем же больше? — удивился Денис.

Они сказали водителю, куда ехать, и теперь, на заднем сиденье, прижимаясь к ее плечам, чувствуя запах ее духов, он почувствовал странное спокойствие. Ему казалось, что все теперь будет как надо. Все карты лягут так, как захочет он, все будет хорошо.

— Один номер — для того, чтобы по нему звонить, второй — чтобы ему звонили. Какое-то время у него был и третий. Только для особо важных моментов. Ясно теперь, сколько у нормального пацана должно быть трубок?

— А почему нельзя звонить с одного?

— Ну как ты не понимаешь, — терпеливо объяснила Марина. — Вот тебе, например, он дал тот номер, по которому с ним обычно можно связаться. Но сейчас его нет, он куда-то уехал. И взял с собой тот телефон, номера которого никто не знает. Он сам по нему связывается, с кем нужно. А этот он оставил.

— А когда он приедет?

— Похоже, приятель, Сеня Гвоздь тебя интересует гораздо больше, чем моя скромная персона, — ухмыльнулась Марина.

— Ну что ты. Он — это дело. Ты — для души.

— Какие нежности!

Они ужинали, Марина рассказывала ему о своем бизнесе. Она, похоже, всерьез считала, что цветы гораздо больше — люди, чем принято думать. Например, что орхидеи — это избалованные принцессы, а розы на самом деле, хоть и считаются королевами, в родстве с диким шиповником, и поэтому не могут гордиться своим благородным происхождением.

Денис слушал всю эту романтику, кивал, но на душе опять было неспокойно. Время идет, а в своих поисках он продвинулся недалеко…

Марина, похоже, заметила это беспокойство. Она вдруг встала:

— Поехали. Если на сегодня нет других планов, то — ко мне.

Она жила в небольшой студии в районе Аэропорта. Кухня, плавно перетекающая в гостиную, которая выполняла и функции спальни, функциональная мебель, спокойные бежевые тона и мягкое освещение. И везде цветы, цветы, цветы… Сухие композиции из каких-то странных палочек и веточек, названия которых Денис не знал, живые цветы в вазах…

— Пить будешь? — Марина залезла в маленький бар.

На маленьком столике стояла фотография — Марина с каким-то молодым человеком.

— Кто это? Или нескромный вопрос?

— Вопрос ужасно нескромный. Это мой брат.

Поразмышлять о семейном сходстве Денису не удалось. Она подошла к нему вплотную.

— Странная ты барышня, — сказал Денис, глядя, как она Марина танцует, на ходу заворачиваясь в простыню. В комнате было темно, только маленькая встроенная лампочка в прихожей протягивала к кровати лучик света.

— «Непохожий на тебя, непохожий на меня», — пропела Марина, залезая в холодильник.

— А на кого ты похожа?

— На брата. Наверное. Это у нас семейное. Только он еще более странный, как ты метко изволил выразиться.

— А кто твой брат?

— А он по чуть-чуть.

— Это как это «по чуть-чуть»?

— Немножко актер, немножко режиссер. Немножко писатель. Немножко сценарист, немножко журналист. А сейчас еще и в политику полез. Наверное, стало скучно.

— Скучно? При нашей-то жизни?

— Каждому хочется острых ощущений. Просто у всех они разные.

Утром, когда они завтракали, зазвонил телефон. Марина сняла трубку:

— О, Арсений! Приехал? Ага. Когда? Вечером? Ладно. Где?

Денис изо всех сил пытался казаться спокойным, но внутри все свело от нетерпения. Хотя он и понимал, что момент для объяснения с Сеней явно неподходящий.

Марина договорила и положила трубку. Вид у нее был очень довольный. Денису даже стало неприятно.

— Не хочется показаться назойливым, но как ты собираешься совмещать меня и Сеню?

Она внимательно посмотрела на него:

— Послушай, все гораздо проще, чем кажется. Ты мне очень нравишься. Но Гвоздик, он очень милый. Вот и все. Он такой пацан-пацан. А-аа, кажется, ты не поймешь. По-моему, я не спрашиваю у тебя, есть у тебя кто-то или нет, не требую клятв и не клянчу свиданий.

— Да, похоже, это делаю я.

— Нет. Тебе же не надо ничего этого, я же вижу. Я не знаю, чем ты занимаешься, но это значит для тебя гораздо больше, чем все женщины, вместе взятые. И у Гвоздя точно так же. И у меня. Мои цветы значат для меня намного больше, чем мои мужчины. Поэтому, почему бы не оставить все, как есть?

Денис молча собрался. Когда он подошел к двери, Марина сказала вдогонку?

— Кстати, теперь ты вполне можешь связаться с Гвоздиком, если тебе еще не перехотелось. Телефон тот же.

До Гвоздя Денис дозвонился, сидя в очередной пробке по дороге к офису.

— На проводе! — бодро отозвался знакомый вальяжный голос.

— Это Денис Грязнов, мы познакомились на Тенерифе, припоминаешь?

— В натуре! Привет, брателло!

— Послушай, мне придется обратиться к твоей помощи.

— Без проблем. Сеня Гвоздь свои долги платит. Сеня Гвоздь в долгу оставаться не любит. Что смогу, для тебя сделаю. Чего надо-то?

— Для начала перестань говорить о себе в третьем лице.

— Чего, не понял, брателло, ты о чем, какое лицо?

— Ладно. Мне нужно найти одного человека.

— Ну?

— Да не хочу я по телефону говорить, вот тебе и ну! Давай лучше встретимся!

— Да ты не бойся, брателла, у меня трубка чистая, говори, что хотел.

— Ты знаешь того, кого называют Пломба?

— Вот черт! Ты что несешь по телефону?!

— Говорил же, давай встретимся.

— Зачем это тебе, брателло? Лучше выкинь из башни, целее будешь.

— Хотелось бы познакомиться. Такая легендарная личность. Столько говорят, а никто не видел, — усмехнулся Денис. — А если серьезно, есть дело, есть.

Трубка замолчала надолго. Только шорохи и гудки машин. Потом Гвоздь ожил:

— Ладно. Раз сказал, что помогу, то попробую, на крайняк. Давай свой телефон. Мне тут с кое-кем перетереть надо, а уж потом я тебе отсигналю.

Но в этот день Гвоздь не перезвонил. В ожидании его звонка Денис переделал накопившуюся текучку, даже встретился с потенциальным клиентом, который хотел обсудить возможный вариант охраны своей жены. Точнее, не столько ее охраны, сколько слежки за ней же.

Денис сидел с ним в ресторане, слушал, кивал и улыбался. Клиент попался нерешительный, видно, пока еще не законченный ревнивец. И все рассказывал о своем бизнесе, как будто Денису это могло очень интересно. Расстался он с Денисом по-дружески, обещал сообщить, когда примет какое-то решение.

Каждый раз, когда мобильный звонил, Денис хватался за него, как утопающий за соломинку. Хотя если подумать, странно, что он так переживает. В конце концов, не поможет Гвоздь, придется выкручиваться самостоятельно. Но как — самостоятельно?! В глубине души он-то знал, что это будет так трудно, что практически невозможно.