Щучка - Маша Ловыгина

— Крутила ты ею, будь здоров! Я проверил и руки, и ноги. И высота небольшая там, — стал оправдываться Люська. — Как ты выбралась-то? Говорю же — кошка! Везде пролезет без мыла.

— Нашёлся добрый человек, выпустил, — фыркнула Маша. — А иначе попала бы я… Из-за тебя, между прочим. А потом я разговор подслушала. Хвошни с… с твоим дядей Жоржем… И вот это самое страшное! Они хотят тебя, — Маша качнулась, — хотят тебя… — приложила руку ко лбу и потрясла головой.

Костя испуганно посмотрел ей в глаза.

— Нет, всё нормально. Отпустило, — Маша похлопала ресницами. — О чём это я? Да… Они решали, как избавиться от тебя, чтобы Жорж мог получить право наследства. Я пошла к твоим и всё рассказала. Мне страшно за тебя, Костя!

Люська присвистнул.

— Так, — Костя покусал нижнюю губу. — Этот вопрос мы решим, когда вернёмся в дом.

— Я не… — начала Маша.

— Это не обсуждается. Завтра похороны? — Костя обратился к Люсьену.

Тот кивнул.

— Тогда утром мы у тебя, — Цапельский взглянул на часы.

— Пораньше приходите. Машина к восьми приедет. И спасибо за деньги. Ты знаешь, я верну.

Маша совсем растерялась. Губы Люськи дрогнули, когда он посмотрел на неё.

— Ты врал? — внезапно поняла она.

— Не говорил всей правды, — Люська сорвал с ветки листок и зажал его между зубами.

— А когда… — Маша осеклась, подумав о поцелуе.

— Я сам тебе всё расскажу, ладно? — Костя потянул Машу в сторону.

Маше стало жарко — Костя знал?

— Твои вещи будут у меня. Так безопаснее, — тихо произнёс Люська Маше на ухо.

Она лишь открыла рот, не в силах возразить. И только через несколько метров до неё вдруг дошло, что она просто не сможет обсуждать то, что произошло между ней и Люськой, с Костей. Ни сейчас, ни, возможно, потом…

— Надо чемодан забрать из того дома… — Маша прижалась к плечу Цапельского и почувствовала, какие ледяные у неё руки.

— Тогда прямо сейчас? — Костя крепко сжал её ладонь.

В домике Хвошни Маша чувствовала себя скованно. Костя терпеливо ждал её у входа, переписываясь с кем-то по телефону. Это отвлекало и раздражало её. В груди щемило, и хотелось разрыдаться. «Да что же это такое!» — Маша с остервенением содрала с кровати простыню. Костя явно не замечал того, как она топает из комнаты на кухню, как гремит посудой, убирая её в шкаф и застёгивает молнию на чемодане. Когда она поставила свои вещи в коридоре, поднял на неё глаза и коротко спросил:

— Готова?

Всю дорогу он был немногословен. Машу же просто раздирали противоречивые чувства. И любопытство было не на первом месте. В первую очередь, ей хотелось спросить у Цапельского, куда делся её Костик, потому что тот человек, который шёл сейчас с нею рядом, был совершенно чужим.

— Если ты будешь всё время молчать, — Маша выдернула ладонь, и Костя тут же переложил в освободившуюся руку её чемодан.

— То, что? — спросил он, продолжая хмурить брови.

Маша вжала голову в плечи и насупилась, не найдя слов, чтобы ответить.

— Тебе следует показаться врачу. С головой шутить нельзя, — словно врач, стал объяснять Цапельский. — Последствия могут быть…

— Да я скорее от таких разговоров с ума сойду! — воскликнула Маша. — С места не сдвинусь, если не расскажешь мне всё сию же минуту! Люська тебе кто? Друг или враг?

— Что за мысли у тебя в голове, Рощина? Никогда, слышишь? Никогда Люська не был и не будет мне врагом… — выдохнул Костя.

— Так, — Маша переплела свои пальцы с пальцами Кости на ручке чемодана. — Мы не будем обсуждать Люську без его участия. Мне тоже есть, что ему сказать, и я это сделаю. Уж поверь. Мало не покажется. Но сейчас я о другом. Что мы будем делать с опасностью, что грозит тебе и твоим родным?

— Ситуация под контролем, — коротко ответил Костя.

— И… это всё, что ты можешь сказать?!

— Не забывай, что я юрист. И мужчина. Я буду всё решать сам.

— Ой, ну… — протянула Маша. — Костя, ты слишком мягкий человек для этого… Прости, но…

— Что-то мне подсказывает, что я слишком поспешил с выводами однажды. За эти дни я многое понял. И собираюсь кое-что поменять.

— Ты сейчас о чём? — растерялась Маша.

— Обо всём. И о нас тоже.

После его слов Маша замолчала, и весь оставшийся путь они не проронили ни слова.

В доме их встретила Катя. Обняла Костю, позвала обедать. Маша, словно во сне, мыла руки и помогала накрывать. Костя быстро ушёл в свою комнату, и она не стала его беспокоить. Переоделась и спустилась вниз.

Серафима и Софья Дмитриевна заняли свои места за столом. Старшая Цапельская что-то напевала под нос и постоянно гоняла Катю на кухню то за солью, то за вином. Маша, глядя на происходящее, всё больше сходилась в мысли, что её мозг просто отказывается хоть как-то реагировать на это.

Обед прошёл тихо и церемонно, если не считать того, что Маша уронила вилку и чуть не опрокинула стакан с компотом. Вина ей Катя даже не предложила, хотя Маша с огромным удовольствием опрокинула бы в себя весь графин. Хотелось напиться и забыться. Она посматривала то на Костю, то на Катю, то на Серафиму, но никто из них даже не улыбнулся. Сосредоточенно жевали и стучали столовыми приборами.

— Я слышала, завтра похороны? — спросила Катя, подкладывая Косте голубец на тарелку.

Кусок застрял у Маши в горле, и она с трудом проглотила его.

Костя кивнул.

Катя встала и вышла. Вернулась через пару минут. В её руках было несколько купюр.

— Забуду потом. Ты передай Люсьену, пожалуйста.

— Хорошо, Катя, — Костя мельком взглянул на деньги.

Машу замутило. Нижняя губа её задрожала ни с того, ни с сего, и она прикусила её зубами. Не отрывая глаз от Кати, она еле сдерживала свои эмоции. Сюрреализм происходящего просто зашкаливал. Её просто распирало от желания бросить Кате в лицо обвинения в смерти отца Люськи, но она лишь сидела, напряжённо выпрямив спину и до крови тараня свою губу.

— Машенька, кушайте… Вам надо хорошо питаться… — Катя с улыбкой пододвинула к ней блюдо с запечёнными голубцами.

Серафима отложила вилку и промокнула губы льняной салфеткой:

— Мария, если захотите послушать музыку, то у меня есть несколько пластинок. Я очень люблю романсы… Могу сыграть вам что-нибудь.

Маша медленно перевела взгляд на тётку Кости.

— А ещё я пирог сегодня испеку. С вишней, — Катя сложила перед собой руки и мечтательно улыбнулась. — Вишня в этом году хороша… Сделаю-ка я два. Завтра возьмёте с собой. На поминках всё съедят…

Маша приложила руку к груди и стала выползать из-за стола, не в силах больше сдерживаться.