Мутангелы. 3. Уровень альфа - Ая эН

Два – до максимального напряжения поля и три – по спадающему до терпимого уровня. Стоять на месте было невыносимо. Шагнуть вперед – вообще нереально.

Когда попадаешь в такую ситуацию, нельзя думать ни о чем, кроме того, что тебе конкретно предстоит сделать: пять шагов вперед. Просто пять шагов: правой ногой, левой, опять правой, левой и еще раз правой. Просто правой ногой – шаг вперед. Потом левой. Механически. Автоматически. Пять шагов. Вперед. Не останавливаясь. Главное – не думать об ангелах, не думать о Ризе, не думать о маме. Не думать о мире, о боли, о смысле жизни и о том, что будет с тобой после. Не думать о том, выживешь ты или нет. Все очень просто, правда. Решил – значит, иди.

Дюшка закрыл глаза и сделал еще пять шагов вперед. Два – до максимального напряжения поля и три – по спадающему до нулевого уровня. Когда все закончилось, он не сразу смог открыть глаза и понять, что все его тело под одеждой липкое не от пота, а от множества мелких капелек, проступивших сквозь кожу. В красных капельках были ладони, лицо, уши – и внутри, и снаружи, и даже стопы ног.

– Молодец! – обрадовался Дима Чахлык. – Просто молодец. На пять с плюсом. На шесть с плюсом. Даже на семь. Уровень альфа! Молодец.

Дюшка кое-как оттер с лица кровь перчаткой, бросил ее тут же на снег и побрел по освещенной слабым дежурным светом дороге по направлению к виднеющемуся вдали городу. Дача Майкла стояла отдельно от всех остальных дач. Вблизи и в светлое-то время неделями никто не проезжал, а сейчас, среди ночи, и подавно ни души не было. Браслет Майкла, который Дюшка захватил с собой, после прохождения силового поля включаться отказывался. Оставалось только идти и искать другие способы связаться с Ризом.

– Какая еще альфа?! Зачем ты ему болевые ощущения почти вчетверо сбросил? – возмутился Рон. – Вдвое бы вполне хватило.

Дима только отмахнулся. Ну, не весь Дима отмахнулся, а половина Димы. Вторая его половина пасла Риза. Впрочем, вторая половина Рона занималась тем же самым.

Минут через сорок Дюшка добрался до города. Чужая куртка, не слишком теплая, а тем более изрезанная защитным полем, в пятнадцатиградусный мороз совершенно не грела. Периодически Дюшке хотелось сесть на снег, закрыть глаза и исчезнуть. Но, со слов ангелов, он знал, что однажды он уже замерзал таким образом – и замерз. Сделать это еще раз в его планы никаким боком не входило.

Наконец Дюшка дополз до какого-то второсортного круглосуточного кафе и, трясясь от холода, попытался налить себе горячего кофе. Однако сколько он ни прикладывал браслет к датчику, кофейный автомат безразличным голосом отвечал:

– Платеж не обнаружен. Попробуйте еще раз.

Защитное поле виллы испортило браслетик окончательно и бесповоротно. Подозрительного вида и неопределенного возраста пьяный мутант, внимательно наблюдающий за Дюшкиными действиями, покачиваясь, встал из-за столика и подошел к Клюшкину.

– Н-н-н… Не дает? – вопросил мутант.

В другое время Дюшка отшатнулся бы от столь подозрительного субъекта, да и навряд ли вообще зашел бы в круглосуточное кафе. Но сейчас он просто отрицательно покачал головой:

– Не дает.

– Уг-г-гощаю! – вдруг громко провозгласил мутант, делая широкий жест рукой, гораздо более похожей на лапу, нежели на руку.

Новый Дюшкин знакомый выгреб из кармана горсть мелочи вместе с парой окурков и кучей заплесневелых крошек и стал тыкать их в прорезь, ни разу не попав с первого захода. Втолкнув в автомат все, что у него было, мутант решительно нажал на клавишу. Автомат выдал Дюшке стакан черного кофе без сливок и сахара. На большее мелочи не хватило.

Дюшка взял стакан и сел за столик рядом с пьяницей. Кофе был слишком горячий, чтобы можно было выпить его сразу. Кроме того, Дюшка чувствовал себя обязанным и не мог просто так повернуться и уйти.

– Далеко пойдешь, парень! – сказал мутант.

Дюшка не нашелся что ответить.

– Я спрашиваю, далеко пойдешь, парень? – повторил мутант.

– А, я? Я далеко. Мне до академгородка добраться надо.

– Это где такое?

– На юге области.

Мутант аж присвистнул.

– Пешком отсюда на юг области? Да ты че, умом повредился?

– Почему пешком? На метро, – ответил Дюшка и только тут понял, как это глупо прозвучало. – Ой, у меня же денег нет…

– У меня теперь тоже денег нет! – икнув, весело сказал мутант. – Я б тебе ссу… ссссууууу… Ссудил! Но нет. Так что я пошел спать. Ты спать не собираешься?

– Не собираюсь, – ответил Дюшка. – Мне идти надо. Спасибо вам за кофе.

Но его собеседник уже дрых, уронив голову на стол. Дюшка положил ему в карман одну из шоколадок, взятых на вилле, и пошел искать вход в метро. Войти в метро и доехать до нужной станции, не имея в кармане ни гроша, было несложно. По мутантским законам Клюшкин все еще считался ребенком. Ребенку на первом уровне можно поехать в долг, только на выходе тебя должен встретить взрослый, который заплатит. А как потом из метро выйти, так и не заплатив, Дюшка решил сообразить позже, когда приедет.

Путь до академгородка занял у него весь остаток ночи. Два раза он засыпал и проезжал нужную станцию, один раз пересел не на ту ветку. По правде сказать, раньше Клюшкин дальше городского развлекательного комплекса один никуда не ездил. А если и ездил, то ничего об этом не помнил.

– Попытка номер пять завершена! – провозгласил голос установки Альфа.

Дюшка очнулся, поглядел по сторонам.

– Что такое? Я же в метро… Ох…

– Привет. А вы кто? Ах, да…

– А ты кто? Помнишь?

– Ну… да. Я – Дюшка. Человек. Ехал в метро, чтобы предупредить Беса, чтобы… Эй, зачем вы меня сюда вытащили?

Клюшкин подскочил. Он все вспомнил и был возмущен.

– Лили! Зачем ты прервала попытку номер пять?! Если бы я успел добраться и преду…

– Цо-цо-цо, ты бы не успел! Кое-что пошло не так, и, пока ты ехал в метро, твой друг Ризенгри Шортэндлонг, прости за грубость, пришил Сильвию!

– В к-к-каком смысле пришил?!

– В прямом. Вытянул из руки нитку и пришил учительницу к занавеске.

– Нить? Из руки? Да этого быть не может!

– Почему не может?

Клюшкин содрал с рук сенсорные перчатки, вытащил из ноздри трубочку. Он не помнил, чтобы надевал это перед отправлением в очередную воссозданную реальность. Значит, Лили все это сделала. Клюшкин потер нос и сказал: