Соловьиная ночь - Констанция О'Бэньон

— Мы будем рады помочь вам, мисс О’Нил, — проговорила она. — Вы только скажите, что вам нужно.

Элизабет гордо осмотрелась. Впервые за долгие годы с бедной девушкой обращались по-человечески. Увидев, что слуги замка приветствуют ее с таким почтением, она почувствовала себя на вершине блаженства Когда она смотрела на Кэссиди, в ее глазах сияла благодарность. Наконец-то она нашла дом — место, где ее любили и где она была нужна. Элизабет могла позабыть свое безрадостное прошлое и с надеждой смотреть в будущее.

— Позвольте узнать, ваша светлость, — взволнованно проговорила миссис Фитцвильямс, — а ваша маленькая племянница осталась в Лондоне?

Кэссиди почувствовала, что все слуги ждут ее ответа.

— Она будет здесь завтра, миссис Фитцвильямс, — ответила она. — Теперь ее зовут Арриан. Вам нравится это имя?

Все утро миссис Фитцвильямс водила Кэссиди по замку. Они прошли по главной галерее, стены которой были увешаны фамильными портретами рода Винтеров, осмотрели несколько гостиных и обеденных залов, украшенных фресками. Кэссиди приходилось взбираться по крутой лестнице, широкие ступени которой покрывал новый красный ковер.

В замке насчитывалось пять уровней, и его стены были сложены из огромных отесанных камней. Кэссиди с восхищением заметила, что каждый камень на лестнице гладко отшлифован ступнями многих поколений обитателей замка. Словно наяву, ей представлялись первые его хозяева — средневековые князья, облаченные в тяжелые рыцарские доспехи, и их жены в бархатных платьях.

Кэссиди рассказали, что имение в окрестностях замка имеет площадь в пятьдесят пять акров, а также сюда примыкают охотничьи угодья и леса. Кроме того, в имении есть старая водяная мельница, которую все еще используют для помола зерна. Всего же земли, приписанной к Равенуортскому замку, около трех тысяч акров, и эти земли принадлежат семейству Винтеров с 1214 года. Тогда же был построен и замок.

— А давно ли вы знаете моего мужа, миссис Фитцвильямс? — спросила Кэссиди, когда они вошли в громадный холл.

— О да! Я знаю его светлость с рождения.

— А как обычно проходит день в Равенуорте? — поинтересовалась Кэссиди.

— Вам уже, я полагаю, известно, что его светлость — ранняя птичка. Его день обычно начинается в шесть утра. Он завтракает, а затем созывает слуг и охотников, чтобы дать им задание на день. Потом он делает распоряжения рабочим, которые заняты на ремонте замка.

Кэссиди кивнула. Она предпочла умолчать о том, что знает о привычках супруга весьма немногое.

Она с любопытством взглянула на массивные люстры, которые опускали, когда нужно было зажечь в них свечи, а затем стала рассматривать гобелен, на котором были изображены единорог и дама. Подойдя поближе, Кэссиди с досадой заметила, что прекрасный гобелен находится в весьма плачевном состоянии. Оглядевшись вокруг, она насчитала двенадцать ковров, нуждавшихся в починке и чистке.

Кэссиди повернулась к экономке.

— Неужели нельзя что-то сделать, чтобы сохранить эти великолепные гобелены? — воскликнула она.

— Боюсь, что уже нет, ваша светлость. Его светлость приглашал из Лондона нескольких специалистов, и все они утверждали, что спасти их невозможно… Если мне будет позволено, ваша светлость, я кое-что попытаюсь сделать!

Кэссиди бросила взгляд в сторону широкой лестницы, ведущей в ее комнату, и ее сердце наполнилось грустью. Сколько невест из рода Винтеров поднимались по этим ступеням? Сколько тоскующих герцогинь ждали здесь возвращения своих мужей? Сколько из них вышли замуж по любви, а сколько вообще никогда не любили супругов?..

Кэссиди так и подмывало поинтересоваться у миссис Фитцвильямс, когда приедет Рейли, но гордость не позволила ей спросить об этом.

Погруженная в тоску, она медленно поднялась по ступеням. Поднявшись в свои апартаменты, она обнаружила, что Элизабет уже успела распаковать вещи и приготовила горячую ванну.

После ванны и легкого ужина Кэссиди свернулась калачиком под шелковыми покрывалами. Впервые она должна была ночевать в Равенуортском замке и проведет эту ночь в одиночестве.

Ночью ей приснилось, что она снова попала в Ньюгейт. Кэссиди дрожала во сне и жалобно стонала. Усилием воли ей удалось стряхнуть с себя ночной кошмар и сесть на постели. Сердце ее бешено колотилось.

В комнате было темно. Кэссиди соскользнула с кровати и на цыпочках приблизилась к окну. Когда она убедилась, что на окне нет решетки, перевела дыхание и немного успокоилась. Отбросив в сторону тяжелую гардину, Кэссиди взглянула на черное безлунное небо.

— Зачем я здесь? — задумчиво проговорила она, прислушиваясь к звуку собственного голоса.

Потом она вернулась в постель и стала разглядывать полог над кроватью, боясь, что стоит ей заснуть, как ночной кошмар возвратится.

Сквозь густой туман Кэссиди неслась на лошади через долину. Она обернулась к слуге, который скакал следом.

— Какое наслаждение, Аткинс, оседлать такое великолепное животное! — радостно воскликнула Кэссиди, похлопав по шее серого арабского скакуна.

— Еще бы, ваша светлость! Раундер один из лучших наших скакунов! Он взял три приза на ипподроме Аскот и обошел двух прошлогодних чемпионов!

Кэссиди слегка приподняла широкополую шляпу и взглянула на противоположную сторону долины.

— Здесь чудесно! — сказала она. — Я всей душой ощущаю присутствие многих поколений Винтеров, Аткинс!

Старый слуга улыбнулся, видя, что молодая герцогиня довольна прогулкой. Она уже полюбила многих слуг замка, в том числе и Аткинса, который был ее добровольным рабом.

— Я горд тем, что мне довелось служить трем поколениям герцогов Равенуортов, ваша светлость! — сказал он.

— Это просто замечательно! — откликнулась Кэссиди.

— Его светлость беззаветно влюблен в эту землю, — принялся рассказывать слуга. — Совсем как его дед! Прежний хозяин замка, его дядя, не жаловал вниманием своего имения. Большую часть времени он проводил в Лондоне. За двадцать лет мы видели его здесь всего несколько раз.

— Вы, наверное, знали моего мужа, когда он был еще ребенком? — спросила Кэссиди.

— Точно так, ваша светлость. Еще мальчиком его привезли сюда. Его мать умерла, и очень долго он тосковал по ней… — Аткинс замолчал, задумавшись о былом. — Его светлость и лорд Джон выросли на моих глазах, — продолжал он. — Я учил их держаться в седле и охотиться. Им обоим здесь очень нравилось. Но, в отличие от лорда Джона, молодой господин Рейли навсегда влюбился в эти места.

— Джон был двоюродным братом моего мужа?

— Да, ваша светлость. С ним случилось несчастье.

— Я слышала об этом. Это ужасно.

Кэссиди заметила, что небо начало быстро хмуриться.

— Как бы нам не попасть под дождь, ваша светлость, — сказал Аткинс. — Здешние места расположены вблизи моря, и штормы налетают в один момент. Давайте поспешим, не то вы промокнете до нитки, не успев добраться до дома…