Суд над Роксаной - Пирс Энтони

Пустота, правда, оказалась дальше, чем предполагала кентаврица, и найти эту область было совсем непросто, но она не прекращала поисков, стараясь при этом не попадаться на глаза ни людям, ни континентальным кентаврам. Ей не хотелось ни с кем сближаться, ибо у нее имелось лишь одно желание: войти в Пустоту и исчезнуть навеки. В ходе поисков Пустоты ее и обнаружила компания с повестками.

— Ох, Чена, бедняжка, — вздохнула Дженни. — Че мой друг, и я знаю, что он ни за что не захотел бы причинить тебе боль. Если б он только понял…

— Я тоже это знаю, ведь он такой добрый, — откликнулась Чена, — Потому-то мне и пришлось уйти.

— А ты уверена, что приняла правильное решение? — спросил Арнольд.

— Ничего другого мне не оставалось, — вздохнула Чена. — Я представить не могу, что делать, если мне снова доведется встретить Че.

— Придется, — сказала Метрия, — он тоже получил повестку.

Чена дернулась и едва не удрала снова, но ее удержал Арнольд.

— Я сам изгнанник, и тоже из-за магического таланта, так что мы с тобой товарищи по несчастью, и мало кто поймет тебя лучше меня. Просто мне кажется, что ты неверно определила приоритеты.

— Но я не имею права смущать Че! — гнула свое Чена. — Он так хорошо ко мне отнесся и ничего не подозревал…

— Знаешь, — прервал ее Арнольд, — тебе нужно уяснить, что тебе на самом деле нужно. Сейчас как раз удобный случай: Ромашка поблизости, и у нее явно есть для тебя дневной сон. Какая-нибудь светлая греза.

Собака подняла голову, но поняв, что речь не о ней, снова опустила морду на лапы.

— То, что мне нужно, не для меня, потому что это нехорошо, — возразила Чена, в то время как Метрия гадала, что за игру затеял старый кентавр. Впрочем, легкомыслие кентаврам не свойственно, и он наверняка знает, что делает.

Чена расслабилась. Ромашка приблизилась вплотную и доставила ей светлую грезу. Дженни тихонько запела, и демонесса оказалась во сне кентаврицы.

Та в полном одиночестве находилась в живописной долине среди прекрасных цветов и претерпевала странную перемену. На том месте, где ее человеческий торс соединялся с конской спиной, возникли наросты, которые потом покрылись перьями и, удлинившись, превратились в мощные крылья. Из обычной кентаврицы она стала крылатой.

На том все и кончилось: сон развеялся.

— Ну и что там Че? — спросил Арнольд.

— Че? — растерянно переспросила Чена.

— Его не было в твоем сне?

Чена смущенно промолчала.

— В этом сне реализовалась твоя мечта присоединиться к алии, — подсказал Арнольд. — Это и есть твое истинное желание — то, что тебе нужно больше всего. Ты влюблена не в самого Че, а в идею окрыленния, которую он в твоих глазах воплощает. Тебе хочется стать такой, как он.

— Но это невозможно!

— Ты уверена?

Она воззрилась на него с недоумением.

— Трент! — догадалась Метрия. — Если он сделал летающую кентаврицу из девушки людского рода, то прикошачитъ крылья обычной кентаврице ему и вовсе раз плюнуть.

— Что сделать с крыльями? — не поняла Чена.

— Прирыбачитъ, прикорячитъ, присвинячить…

— Она хотела сказать «присобачить», — пояснил Арнольд. — Метрия у нас иногда заговаривается.

— Не важно, — буркнула демонесса. — Важно, что алия нуждается в притоке свежей крови.

— Так меня можно изменить? — с замиранием сердца спросила Чена.

— Можно. Не исключено, что нам даже не потребуется беспокоить волшебника Трента. Достань-ка из торбы серый камушек.

Кентаврица достала ничем не примечательный камень, тот самый, который не выбрасывала из жалости.

— А теперь скажи вслух, чего ты хочешь больше всего на свете, — велел Арнольд, — закрой глаза, вообрази, что твое заветное желание исполнится, и назови его вслух.

Заинтригованная Чена зажмурилась и произнесла:

— Хочу стать аликентаврицей.

Повторился прежний сон: у нее выросли крылья.

— На этом, я думаю, твой талант по части камней себя исчерпал, — промолвил Арнольд. — Такова плата за преображение.

— За что? — спросила Чена, открывая глаза.

— Метрия, будь добра, сделайся зеркалом, — попросил кентавр.

Демонесса превратилась в плоскую отражающую поверхность, и Чена, увидев себя, едва не свалилась с копыт. Сон кончился, но крылья не исчезли.

— На сей раз это был не сон, — пояснил Арнольд. — Ты использовала свой камень пожеланий.

— Мой…

— Ты его пожалела, а он в благодарность делал все, чего бы ты ни пожелала. Пожелала, чтобы кто-то скрасил твое одиночество, — так и вышло, пожелала обзавестись оружием — тебе принесли лук и стрелы. Пожелала быть съеденной — явился скот, захотела спастись — прилетел Че. Но теперь камень исполнил твое самое заветное пожелание, и власть над камнями тебе больше не потребуется. У тебя теперь новый талант: облегчать все с помощью хвоста. Попробуй.

Чена, много раз видевшая, как проделывал это Че, хлестнула себя хвостом, распростерла крылья — и поднялась в воздух. Шестеро зрителей дружно захлопали в ладоши.

Кто у тебя следующий на очереди? — спросила Ким. Метрия открыла мешочек, где еще оставались жетоны, и вздохнула.

— Ума не приложу, как мне успеть вручить их все вовремя. Я уже и так потратила несколько дней, а оставшиеся адресаты разбросаны по всему Ксанфу.

— Но зато ты получила удивительные побочные результаты, — заметил Икабод. — Если я правильно понял услышанное, ты устроила помолвку принцессы нагов с принцем-демоном, указала путь разрешения проблемы биологического вида «алия», примирилась с дочерью, избегавшей тебя четыреста лет, сняла долговременное проклятие с замка Ругна, обнаружила документ, закрывающий существенные пробелы в истории Ксанфа, и… твоя миссия еще не закончена. Это напоминает мне шахматную задачу, где перед белыми ставится цель выиграть одну пешку. При этом в ходе этюда белые теряют ладьи, слонов и королев, испытывают угрозу мата, но пешка в результате оказывается выигранной.

— Угроза мата не так уж страшна, — откликнулась демонесса. — Многие гоблины без мата и слова сказать не могут, это дело обычное. А вот кому могло потребоваться выигрывать спешку, этого я в толк не возьму. У нас говорят: «поспешишь — демонов насмешишь». Правда, нам спешить некуда, а у смертных, наверное, все по-другому.

— Речь шла не о спешке, к ней у людей и демонов отношение одинаковое, а о пешке, — терпеливо пояснил Икабод. — Это такая шахматная фигура, считающаяся незначительной, хотя иногда именно ее ход может оказаться решающим. Моя мысль состоит в том, что порой в ходе выполнения вроде бы простого задания достигаются поражающие воображение дополнительные результаты. Не исключено, что именно эти побочные эффекты и предвидела Симург, поручая тебе данное дело.