Третий рейх: символы злодейства. История нацизма в Германии. 1933-1945 - Йонас Лессер

Немцы придумали и принялись все более страстно повторять лозунг «Право на отечество». На это профессор Людвиг Дегио возражал так: «Как быть с таким же правом других европейских наций до 1945 года?» Это означает, что нация, выродившаяся от Гете и Шиллера до Гитлера и Гиммлера, от Баха и Бетховена до гимна Хорста Веселя, – нация, которая, невзирая на предостережения лучших своих сынов, радостно приветствовала варвара, ненавидевшего евреев, христиан, либералов и социал-демократов, обещавшего возобновить поход средневековых немецких рыцарей на Восток, варвара, нордические герои которого убили двенадцать миллионов ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей, – не может выражать недовольства по поводу исхода последней войны. «Германия, – продолжает профессор Дегио, – стала повивальной бабкой большевизма во время Первой мировой войны, до того как стать его проводником во время Второй».

В том, что Гитлер смог начать агрессивную войну и разрушить Германию и Европу, виноваты главным образом немецкие генералы. Разумные немцы не раз подчеркивали этот факт. Один немец, разгневанный потоком мемуаров, сочиненных генералами, стремящимися свалить вину на одного Гитлера, писал: «Немецкая нация обязана своим генералам тем, что Гитлер оставался у власти до самого ужасного конца. После Сталинграда в январе 1943 года генералы уже понимали, что война проиграна. Они одни располагали достаточной военной силой, чтобы объединиться и положить конец нацистскому режиму, рискуя при этом не больше, чем солдаты на фронте. Их извращенное понятие о чести и долге, отсутствие политического сознания и решимости привело к заговору, в результате которого были раздавлены некоторые генералы, а война продолжалась в слепой покорности сумасшедшему до полной и безоговорочной капитуляции. Русские не стояли бы сейчас в сердце Германии, а мы не лишились бы своих восточных земель и не были бы изгнаны из своих домов, если бы немецкие генералы после Сталинграда или в июле 1944 года сделали то же, что сделал Гинденбург, когда в 1918 году была проиграна Первая мировая война. Но эти генералы получают пенсии, пишут мемуары и хотят заставить нас поверить в то, что не они несут ответственность за ужасный конец войны».

Стоит лишь почитать книги генерал-полковника Гудериана или фельдмаршала Манштейна, чтобы понять, насколько прав этот немец – жертва их преступного безумия. Ни гитлеровские генералы, ни немецкий народ не любят вспоминать о предостережении в 1938 году генерала Бека о том, что история возложит ответственность на высшее командование германской армии, потому что послушание солдата должно иметь границу, за которой знание, совесть и честь офицера запрещает исполнение безумных приказов.

Другой разумный немец Гельмут Линдеман говорит: «Виновны все из нас, кто достиг совершеннолетия к 1933 году и остался пассивным наблюдателем событий, не сопротивляясь им. Теперь люди думают, что могут вычеркнуть из памяти позорную главу немецкой истории, начавшуюся в 1933 и закончившуюся в 1945 году, просто забыв о ней. Но ведь подавляющее большинство нашей нации одобряло гитлеровскую политику даже в самый разгар Второй мировой войны». Целые немецкие провинции были сожжены и опустошены так же, как Гитлером были опустошены целые русские провинции. Миллионы людей были изгнаны из родных мест с тех пор, как Гитлер в 1940 году начал политику депортаций. Никогда еще в новой истории с такой ужасной беспощадностью не оправдывалась пословица «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе».

Другой истинно верующий немец Юрген Торвальд, описав на многих страницах ад, сквозь который прошли немцы Восточной Германии в 1945 году, заканчивает свое повествование следующими словами: «История скажет, что это было отнюдь не хуже, чем выселение и истребление евреев немцами; это был лишь справедливый ответ на злодеяния, которые первыми совершили немцы».

В 1941 году, когда Гитлер был полновластным хозяином порабощенной Европы, Теодор Хеккер писал в своем дневнике с непоколебимой уверенностью верующего христианина: «Немцы роют могилы для других наций, но упадут в них сами. Они своими руками роют могилу великой Германии». После войны профессор Ф.В. Фёрстер, который пятьдесят лет обличал немецкий милитаризм, шовинизм и антисемитизм и проведший обе войны в изгнании, сказал следующее: «Вся Германия содрогнулась в яростной скорби по поводу ужасной судьбы беженцев с Востока, которые конечно же заслуживают нашего величайшего сочувствия. Но где благочестивая память о пяти годах безжалостного ограбления и мучения наций, которые после ужасных лет унижения избавились, наконец, от немцев, которые ревностно сотрудничали с захватчиками? Почему вы не содрогаетесь от собственной вины?» Фёрстер обвинил соотечественников в том, что они испытывают ужас и негодование только по поводу того, что сделали с ними их недавние жертвы. Пробыв недолгое время в Германии (он живет теперь в Швейцарии), профессор Фёрстер общался с немецкими изгнанниками, и когда он спросил одного студента, ненавидит ли тот нации, изгнавшие из родных мест его и таких, как он, то получил ответ: «Совсем нет, но мы хорошо знаем, что должны благодарить за это Гитлера». Профессор Фёрстер обвиняет немцев в забвении и предательстве «всех великих немецких традиций», обвиняет в том, что они пали «жертвой фатального заблуждения, считая, что смогут стать хозяевами мира только за счет безумного предательства всего их великого духовного наследия». Фёрстер так же, как и профессор Дегио, говорит, что немцы не могут рассматривать проблему своего возвращения в утраченные провинции как правовую проблему, потому что в этом случае рискуют получить такой ответ: «Какое право вы имеете на права? Как вы можете заявлять какие-то права после того, как в течение десятилетий вы попирали саму идею права, заменив ее безумием силы?»

Генрих Манн, чьи предостережения немцы игнорировали и чьи книги были сожжены в 1933 году, сказал в 1946 году, что немцы ввергли миллионы людей в «несчастья и нищету во имя величия расы господ. В 1945 году они надеялись избежать мести измученных ими наций. Последняя захватническая война стоила немцам их страны».

Теперь послушаем, что говорят иностранцы по поводу выселения немцев.

Энтони Родс, корреспондент «Дейли телеграф», побывавший в Чехословакии в 1958 году, обнаружил, что антигерманские настроения там очень сильны даже среди убежденных антикоммунистов. Они не любят русских, но подчеркивают, что русские никогда не травили чехов газом и не вели себя как Гейдрих, Генлейн и им подобные. Все чехи убеждены, что немцам нельзя доверять. Прожив под тевтонским игом без малого тысячу лет, испытав совсем недавно потрясение Лидице, они отказываются отличать хороших немцев от плохих.

Й.Б. Гутак, чешский беженец, живущий ныне в Великобритании, в 1957 году написал в своей книге «Кровью и железом»: «Все эти матери и отцы, братья и сестры, прошедшие скорбный путь от Освенцима до Маутхаузена, от Терезиенштадта до Равенсбрюка, оставили нам одно обязательство, одно завещание, одну заповедь: не забудем никогда». Больше всего господина Гутака возмущает, что немцы постоянно твердят о том, что им пришлось пережить в 1945 году, и все время забывают о тех – куда больших – жестокостях, от которых чехам пришлось страдать с 1939 по 1945 год. Он уверен, что даже сто Лидице ничему не научат немцев, и говорит об интеллектуальной болезни, от которой страдают немцы, о своего рода шизофрении нации, породившей, с одной стороны, таких людей, как Гете, Кант, Бетховен и Томас Манн, а с другой – таких, как Гейдрих и Франк, Гитлер и Гиммлер, тысячи эсэсовцев, подвергавших пыткам великое множество людей «ежедневно, в течение многих лет, в Бельзене, Освенциме, Маутхаузене и Равенсбрюке». Чехи – коммунисты и антикоммунисты – не готовы забыть прошлое и смотреть только в будущее. Они не забыли, что Запад предал их в 1938 году, принеся в жертву Гитлеру, как и не хотят прощать преступлений, совершенных против них гитлеровцами.