Подарок мертвеца - Шарлин Харрис

— Она хочет, чтобы мы вернулись в дом Фреда. Она говорит, у нее есть несколько вопросов насчет его состояния и о том, что сегодня случилось.

— Он пришел сюда пьяным, и мы отвезли его домой, — ответила я. — Что тут еще можно сказать? Ты можешь рассказать ей все это по телефону. Ты уже говоришь ей все это.

— Она уж слишком настойчива, — сказал Толливер.

— Я не хочу ехать. Если тебе надо поговорить с ней — езжай.

— Харпер здесь нет, — сказал брат в телефонную трубку. — Нет. Она на свидании. Какая разница с кем? Хорошо. Я скоро буду.

Он повесил трубку и пошел к себе в комнату за курткой, ни слова не сказав мне. Я скорчила рожу зеркалу на двери.

— Вот, оставь себе мобильник. — Толливер швырнул его на стол. — Я позвоню тебе из дома, если мне нужно будет что-нибудь рассказать. Скоро вернусь, — кратко сказал он и ушел.

Когда за ним закрылась дверь, в комнате стало очень пусто.

Я нечасто делаю это, но несколько минут я плакала. Потом вымыла лицо, высморкалась и с пустой головой и ноющим сердцем шлепнулась на диванчик для двоих.

С нами слишком много всего случилось за последние несколько дней.

Я вспомнила времена, когда искала Табиту Моргенштерн. Вспомнила ощущение затхлости в семье Моргенштернов, ощущение того, что они больше не смогут почувствовать ничего нового, ничего живого.

Они оправились, просто на удивление. Начали новую жизнь. Переехали в другой город, заново установили связи с семьей Джоэла, связи, которые никогда не рвались, так как Нэшвилл и Мемфис находились недалеко друг от друга. Виктор пошел в новую школу и нашел нового друга, Джоэл работал на новой работе, Диана устроила милый дом.

А теперь — что же будет? Конечно, Диана родит, и, вероятно, этот ребенок поможет им исцелиться. Вероятно, знание того, что случилось с Табитой, тоже поможет им исцелиться. Со временем Виктор, вероятно, поделится своим большим секретом с родителями, и, может быть, они поймут.

Должно быть, трудно иметь дело с таким отцом, как Джоэл. Он просто… выдающийся человек. Хоть он и не затронул мою душу, я видела, как он красив, умен, женщины обожают его. Я видела также, что он в особенности любит одну женщину, любит ее преданно, но если бы я каким-то образом не приобрела иммунитета к магии Джоэла, то, возможно, не смогла бы этого понять.

Я гадала: как часто ему приходилось осаживать других женщин, имевших на него серьезные виды, сколько горящих взглядов он не возвращал просто потому, что, похоже, не сознавал собственной притягательности?

Я попыталась вспомнить, что сказал о нем этим утром Фред, первый тесть Джоэла. Что-то насчет замужества Уитни? Он сказал что-то вроде: «Мне никогда не следовало позволять Уитни выходить за него замуж. Он не ее поля ягода».

А еще он сказал: «Диане не следовало выходить за Джоэла». Почему Фрэнк так считал? Ведь ясно было, что Джоэл обожает Диану.

Я села на пол, чтобы сделать упражнения для ног, и, занимаясь этим, непрерывно размышляла.

Что было не так с Джоэлом, раз Фред не одобрял его женитьбы на Уитни Харт? Знал ли Фред что-то плохое о Джоэле или их брак оказался неудачным? Но все, что я слышала и читала о первой женитьбе Джоэла, подчеркивало, какими близкими были их отношения, как убит он был, когда Уитни умерла. А потом, меньше чем через два года, он женился на Диане. Казалось, этот брак тоже был удачным, по крайней мере, насколько я могла судить.

Похищение Табиты сломало бы и более слабые узы. Я неоднократно читала, что смерть ребенка часто приводила к тому, что супружеские пары расставались, по множеству причин.

Учитывая спор, который случился у Дианы с дочерью перед тем, как Табита исчезла, многие мужья на месте Джоэла нашли бы причину, чтобы обвинить во всем Диану, решив, что тот спор имел прямое отношение к исчезновению Табиты. Но Джоэл был преданным человеком. А Диана, наверное, никогда не думала оставить Джоэла из-за того, что его любили женщины.

Женщины любили Джоэла. У Фреда Харта был «лексус», точно такой, как у Джоэла.

Я села и уставилась в пространство, лихорадочно размышляя.

Мне повезло, что я вспомнила дорогу к дому Фреда Харта, потому что водитель такси совершенно не знал Джермантауна. Он высадил меня в квартале от нужного места, а я заплатила ему чуть ли не маленькое состояние. Таксист рванул с места — вероятно, ему не терпелось вернуться в знакомый мир.

Я оделась в черное и накинула на голову черный капюшон — весьма разумно в холодную погоду. А еще я натянула перчатки.

Вдали от магистралей ночь была тихой и неподвижной. Здесь, в пригороде, почти все сидели по домам в такую морозную ночь. Горели огромные камины, в печах готовилась вкусная еда, горячая вода нагревала тысячи душевых и ванн. Внутри все имелось в достатке, чтобы создать идеальный комфорт для живущих в этих домах.

Однако Фред потерял жену, одну из дочерей и внучку. Ничто не может помешать трагедии посетить ваш дом. Каким бы огромным ни был ваш дом, ангел смерти не пролетит мимо, не тронув вас.

Я подкралась к гаражу, находившемуся сбоку от дома. Там стояла наша машина, машина Фреда и еще одна, должно быть принадлежавшая Фелисии. Я молча перебежала по белому бетону к деревянным воротам в кирпичной стене и осторожно повернула ручку. Дверь была заперта. Проклятье.

Я посмотрела на кирпичную стену. В ней имелась брешь — часть ажурной кладки кирпичей. Я сделала глубокий вдох, поставила носок правой ноги, обутой в спортивные туфли, в эту маленькую дыру, и потянулась вверх. Сперва у меня ничего не получилось. Слабая правая нога не держала меня. Поэтому я поставила вместо нее левую ногу и, решительно сжав губы, снова потянулась вверх. На этот раз я обеими руками уцепилась за верх стены.

Я была очень близко от ворот в углу, образованном кирпичной стеной и стеной дома, и меня можно было увидеть только из гостиной, если бы кто-нибудь встал прямо у окна и выглянул наружу.

Было темно, и на эту часть стены не падал свет из комнат. Я замерла, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Сделала глубокий вдох, потом другой.

Растянувшись во весь рост на узкой стене, я рискнула передвинуться настолько, чтобы посмотреть вниз. Было трудно рассмотреть то, что находилось прямо подо мной, я разглядела только, что там что-то растет. Похоже, мне придется упасть в кусты роз, но такая уж была им уготована судьба.

Как оказалось, мое приземление принесло вреда больше мне, чем розам. Толстый стебель в середине неистово ткнул меня в бедро, я была уверена, что он прорвал брюки и кожу под ними. Но я не могла издать ни звука. Прикусив губу, я стала выбираться из кустов.

Спустя секунду, собравшись и не обращая внимания на пульсирующее болью бедро, я сошла с мягкой клумбы и, перешагнув через кирпичный бордюр, ступила на траву. Земля была влажной от вчерашнего дождя, и я знала, что перепачкалась грязью. Присев на корточки, я стала продвигаться к огромному венецианскому окну. В доме горел свет.