Правила боя. Исток - Анна Московкина

— Пойдем отсюда. Смердит здесь. — Киата легко загнала кинжал в ножны на поясе, Жарка с бряцанием спрятала звезды, осматриваемые последними.

— И верно, смердит.

Мужчина посмотрел вслед компании, уходящей по узкой улочке. Молодежь смеялась и перемигивалась. Вот высокий пепельноволосый парень приобнял худенькую полукровку, та шутливо отстранилась и спряталась за спиной юноши в дворянской одежде. Дворянин насупил нос, подтаскивая к себе русоволосую девушку за длинную косу. Девушка захохотала, взяла его под руку.

Мужчина улыбался — он был доволен.

Валькирия, шедшая с ними, заметила его и помрачнела. Она кивнула мужчине. Он усмехнулся и, как ни в чем не бывало, направился в другую сторону. Все складывалось как нельзя лучше.

Король Редрин Филин поднял карие глаза на брата.

— От меня-то ты чего хочешь?

— Поддержки и помощи.

— И я должен тебе помочь?

— Это решать только вам, ваше величество.

— Ты появляешься спустя столько лет, ни капли не изменившись, да еще и архимага моего подговорил.

— Он меня не подговаривал. — Мадера развалился на ступенях монаршего трона.

— Боги, что вы от меня хотите, два пройдохи!

— Хотим пропуск во все дворы знатных семей Велмании.

— Майорин, ты же знаешь, назови свое полное имя — и ходи где хочешь.

— Нет. Я и так слишком долго прятался, ожидая, что меня забудут.

— Прятался?

— Ну… не мозолил глаза. Представь меня послом, дипломатом… Кем хочешь.

— Хорошо. Но на тебе написано, что ты колдун. — Рука короля нервно трепала тяжелый медальон на шее. Ему не нравилась просьба брата и очень не нравилась его деятельность. Все объяснения были выстроены в гладкую цепочку, но ощущение недосказанности не покидало государя. Но больше радовала полная лояльность Мадеры. Хитрый архимаг встал на сторону колдуна.

— Это мы исправим. Дай мне какое-нибудь звание.

— Я подумаю, — невнятно ответил Редрин.

Дверь в тронный зал скрипнула. Молодая женщина, почти девушка, подошла к королю.

— Ваше величество, звали?

— Знакомьтесь, господа, моя супруга, королева Риана.

Мужчины разглядывали юную государыню. Редрину она годилась в дочери.

— Мы закончили! — холодно отрезал государь. — Можете идти.

Эльф смотрел на воду в клепсидре. Капельки падали в чашу, отмеряли время.

Холодно. Унялся дождь, сразу пришел первый морозец.

Очередная капля сорвалась с узкого горлышка. Кап.

— Ну что?

— Ничего! — Колдун махнул рукой в сторону дворца. — Мы, видите ли, неясно излагаем. Недостаточно красиво.

— Успокойся. — Мадера спустился следом за приятелем. — Ничего еще не решено. Ну, потешит Редрин самолюбие, почешет коронованную маковку и решит.

— Ничего он не решит! Что, я первый год его знаю? Он сейчас будет слушать своих доносчиков, искать заговоры и третий смысл.

— И небось найдет, — сказал эльф, поднявшись с корточек. — Вы же не всю правду ему поведали?

— Почти. Почти правду.

— Как тебе государыня? — перескочил на другую тему Орник.

— Ничего себе государыня. Хороша государыня. Откуда взяли?

— Из Сауринии. Князя местного дочка, единственная.

— Захапали-таки Сауринию? — усмехнулся колдун.

— Пока нет. Но князь не вечен, а она единственная наследница.

— Прямо единственная?

— Прямая, да. — Орник одернул дублет, расстегнул верхнюю пуговицу.

— Так вот зачем ты летом гонял меня посыльным через всю страну, — припомнил колдун.

— Может, и так. Может, и так. Видишь ли, Луар…

— Ничего не хочу слышать! Моя проблема — это химеры. Плевал я на вашу внешнюю политику, господа, я внутренней сыт по горло. И что ему стоило подписать это бесово разрешение?

— Повторяешься, колдун. — Велор отряхнул где-то вымаранные штаны.

Терпение иссякло.

Уговоры и увещевания не помогли бы.

Вчера при посторонних он промолчал. Выяснилось, что Айрин тоже промолчала.

Соседям не показалось, что дом ходил ходуном.

Они не услышали ни одного вскрика или даже повышенного голоса.

Но сгустившийся воздух говорил сам за себя.

— Ну, говори уже! — не выдержал колдун, смотря на мрачно сопящую Айрин, с неистовой старательностью протирающую стол.

— Хм… — Тряпка хлестнула его по локтям, колдун поспешно отдернул руки и тарелку.

— Как хочешь, — буркнул Майорин.

Девушка задрала нос и вылетела в другую комнату. Там она чем-то забряцала. Он хмыкнул, развернул недочитанный отчет от смотрящего Лосиного лога.

Айрин снова вышла на кухню, налила себе воды. Ушла.

Колдун дочитал отчет до конца. Следующая бумага была из Береговниц.

В этот раз она пришла, чтобы поставить на место кружку.

— Сядь.

— Я там…

— Я сказал — сядь! — Командный тон подействовал моментально. Айрин покраснела, яростно выдохнула и захлопнула дверь своей комнаты.

В Береговницах дела обстояли лучше. Можно было туда не ездить. Майорин перелистал бумаги из Гоцовки.

В комнате шуршали вещами.

— Твою мать! — выругался мужчина, встал и пошел к Айрин.

Он знал, если не заставить выговориться ее сейчас, через какое-то время она выкинет нечто похлеще злобного молчания.

Знать бы еще, по какому поводу молчание…

— Айрин, открой.

— Сейчас. — Опять шуршание.

Дверь скрипнула. Если не считать покрасневшего носа и глаз, всё было в порядке.

— Что?

— Ничего! — насупилась она, отворачиваясь. — Насморк.

— Не ври.

Майорин сгреб с кухонного стола бумаги и перенес в комнату Айрин. Помолчит, попыхтит и расколется.

Так оно и случилось, через полчаса ей надоело впустую хлюпать носом, и она начала сдавленно и жалобно говорить:

— Я не хочу в Инессу.

— И все? — удивился Майорин. — Из-за этого вся демонстрация? Но мы же договорились с Велором.

— Будто это что-то изменило! — прошептала она. — Ты же никого не слушаешь. И сделаешь все так, как сам считаешь нужным!!

— Хм… — В этот раз ему было нечего сказать. Айрин оказалась права.