Атака скалистых гор - Федор Березин

«Итак, электронные блоки памяти мы прикончили, — раздумывал Миша Гитуляр. — Теперь остался только один, биологического типа». Он невольно покосился на закрепленную у пояса «беретту». Жажды использовать ее с ходу не проглядывалось. Может, стоило попытаться улизнуть с этой горы пешочком? Вдруг получится? Однако такие чудеса не прокатывали даже в виртуальных, игровых мирах. А уж тем более в реальной повседневности настоящей войны. Без «панцирной» защиты, слуховых сенсоров, и даже такой устаревшей мелочи, как карта местности, поход с неизбежностью завершался провалом. Имелся, естественно, некий ареал разницы степеней провала, да и только. Бодрое, не в меру заточенное компьютерами, воображение Гитуляра тут же нарисовало несколько цветастых, детализированных картинок. Понятное дело, опыт совершенно не игрушечной войны на втором по величине континенте земного шара, добавил в изображение достаточно черных, увесистых клякс.

Например, вполне получалось даже не столкнуться с охраной в человеческом облике. Точнее, не сразу с ними. Без приданных экзоскелету детекторов можно просто-напросто с уверенной смелостью ступить на минное поле. Ведь, как говорится, вход был здесь рубль, а выход — два! При вторжении извне, о наличие мин предупреждали знаки и всяческие инфразвуковые зеркала, а при выходе изнутри, их могло просто не оказаться. Потом будешь лежать, молиться о потере сознания, с оторванными напрочь пятками, дожидаться, когда прибудут караульные егеря. Но это опять же не худший вариант. Тут хоть есть зазор для использования «беретты». Более того, одновременно с утеканием крови, прильет решимость, и совсем не дрогнет рука. Не то, что сейчас, когда ложная многовариантность сбивает с толку и не дает использовать по истинному назначению один-единственный патрон.

Кстати, вертящегося в странной, автоматизированной агонии гусеничного робота пришлось все-таки опрокинуть, дабы не вносил смуту в наступившую после стрельбы тишину. Он оказался даже легче, чем представлялось со стороны: все-таки, титановые сплавы — великое дело. Потом, в целях экономии патронов, его тоже понадобилось переправить в каменный век. Теперь, после нескольких ударов по датчикам, камерам слежения и аккумуляторам, робот умирал тихо, не мешая размышлениям человека. Вполне может случиться, его мысли, несмотря на увечья, все равно были более последовательны: ведь он, как-никак, являлся машиной.

А мысли Миши действительно скакали туда-сюда. Внезапно припомнилась давно позабытая, да и вообще случайно слышанная, ибо древняя, как мамонт, песня «Мой дельтаплан». Если бы он в свое время не занялся этим самым дельтапланеризмом, то, естественно, никогда бы о ней не узнал. Ее раздобыла мама, обрадовавшись, что сынок наконец-то нашел альтернативу компьютерному миру и решился окончательно с ним порвать. Эх, мама, мама! Наивный человечек. Даже следующее по жизненной цепи, куда более мощное, чем дельтапланеризм, действо — африканский боевой отряд — и то не справилось с задачей. Хотя, может, и справилось? Ведь, вот сейчас он вскоре умрет совсем даже не понарошку. И, кстати, не без помощи дельтапланеризма. Стоило ли так долго мучиться, путешествовать по материкам? Вполне можно было спикировать с высоты еще там, в смутно вырисовывающемся в памяти Подмосковье. Теперь, после выходки гусеничного гостя, такой возможности не представлялось.

«А, собственно, чего это я себя тут жалею, слезы проливаю? — неожиданно как бы очнулся Гитуляр. — Разве дело во мне? Там, под горой, мои друзья-однополчане умирают без всяких размышлений — нет у них на таковую комфортность времени».

Это было правдой. Там, в темноте, а может, и ярком сиянии тоннеля, люди уподоблялись машинам, ибо другого пути выполнить задание у них не имелось. А он тут, на камешках, разрыдался, разнылся. Тратит время попусту. Именно им, своим товарищам из «Пульсара» он обязан тем, что не уподобился в жизни какой-нибудь бактерии, червяку, из года в год пялящемуся в нарисованные кем-то приключения. Здесь, вокруг него, в настоящих американских горах, вершилась история. Лучшая или же худшая, из этого ракурса не увидеть, да и не в том сейчас суть. Что за панические мысли о трагическом окончание жизни? Трагической, а скорее, комедийно-пародийной, стала бы смерть от остановки заплывшего жирком сердца, когда затуманенная виртуальностью голова свалилась бы на клавиатуру, вызвав лавину предупреждающих надписей на экране. Сейчас ему грозила, и неотвратимо, между прочим, вполне героическая смерть. Нужно просто снова раскрыть глаза на раскинутый вокруг мир, отбросить тени виртуальности, все еще цепляющиеся коготками из детства-юности. Совсем глупо совать в рот пистолетный ствол. Существовал другой способ.

Тут, в магазине «беретты», еще десяток патронов. Почему бы не спуститься туда, к воротам, из которых выполнившие задачу ребята будут так либо иначе выходить, и не помочь им хотя бы чем-нибудь? Пусть даже отвлечением огня на себя? Цель жизни должна стать выше ее самой, только тогда это дыхание, перегонка крови и нейронная информатика обретает достойный человека смысл. Это была донельзя простая, может, даже банальная мысль, однако ее следовало прочувствовать и дойти до нее именно таким извилистым способом. А для того чтобы мысль обратилась в действие, требовался подходящий момент. Сейчас он явно наступил.

Михаил Гитуляр взвесил в руке «беретту» и глянул вокруг помудревшими глазами. Затем он встал во весь рост и начал уверенный спуск с горы. Следовало торопиться, он знал, что очень скоро там, внизу, снова начнется стрельба. Конечно, не стоило подходить туда очень уж загодя, но и опаздывать было совершенно непозволительно.

— Почему наша хваленая система не ловит мышей? — спросил бригадный генерал Слим Уошингтон, имея в виду роботизированную оборону объекта «Прыщ».

— Она же у нас совершенно не обучена, — пояснил подполковник Эррол Фросси. — Думаю, пока она пытается разобраться с возникшим логическим противоречием.

— Каким еще противоречием?

— Неужели не ясно, Слим? Смотри, по одним датчикам ворота закрыты, а по другим открыты. Вот и противоречие.

— Но мы же знаем правду, так?

— Мы-то знаем, но мы ведь обучались отличать истину от лжи с самого рождения, а у нашего «Прыща» еще никакого опыта.

— Послушай, Эри, мне сорок три. Что же мне, ждать еще столько же, пока наш компьютерный умник помудреет? Подскажи ему, что ли?

— Если мы сейчас ему подскажем, то в других трудных ситуациях он будет всегда ждать подсказки от нас, как от господа бога.

— Какой, к черту, другой раз, Эри? Ты же сам сказал: «Эти гады могут уничтожить «Прыщ». Давай, подскажи ему!

— Насчет открытых ворот? В смысле, насчет нашей потери управления над ними, да?

— Конечно, да! Шевелись, подполковник, шевелись, — похоже, в данной ситуации они с генералом поменялись местами. Активной фигурой стал бригадный генерал. Но ведь так и было положено изначально.

— Техники смены! — воззвал к пространству Эррол Фросси, чем снова задействовал помещенный на пульте и автоматически следящий за его ртом миниатюрный узконаправленный микрофон. — Эрик, давай быстро скорректируем «Прыщ». Ладонь на опознаватель! Одновременно вводим «верховный приоритет» и вот такое сообщение. Поймал! Хорошо. Готов? Начали! — сам подполковник уже отжал в сторону прозрачную крышку и водрузил левую руку на пультовый «опознаватель».