Бездомный мрак - Михаил Март

Мы выехали на объездную дорогу, и километра через три я попросил Макса остановиться. За рулем своей машины сидел он, освободив мне таким образом руки.

Как только «линкольн» остановился, я накинул ему на шею шнурок и со словами благодарности стянул его, пока не хрустнули шейные позвонки. Парень свое получил. Я забрал его документы и, сев трупу на колени, развернул машину, поставив ее поперек дороги. Я хотел столкнуть ее в пропасть, но у меня не хватило сил. Машина уперлась в загородительные столбики. Я знал, что следом едет Антон, и он может врезаться в «линкольн». Это в мои планы не входило, и я пошел назад, ему навстречу. Не успел я сделать и тридцати шагов, как за моей спиной раздался мощный удар. Какой-то псих врезался в «линкольн» с противоположной стороны. Его «волгу» отбросило назад, развернуло, ударило о стену и засыпало известняком. «Линкольн» слетел вниз и попал на небольшую площадку. Его крутило, как катушку, но в пропасть он не свалился. Задний бампер слетел с правой стороны, его перекосило и он заклинил, врезавшись в землю одним концом. Пропахав метров пять, он остановился в двух метрах от обрыва.

Катастрофа произошла в натуральном виде. Но ни одна машина не загорелась.

Сначала я страшно испугался, отскочил к стене и прижался, ожидая взрыва.

Это меня и спасло. Из-за поворота выскочила патрульная машина. Самонадеянные мальчики рассчитывали меня нагнать. Но тачка со всего маху врезалась в «волгу».

Вот тут и вспыхнул пожар. Через две минуты появилась машина Антона. Этот придурок меня не правильно понял. Он доехал до развилки и остановился, ожидая меня, когда мы уже давно проехали. И только когда к котловану свернула машина с Лиходеевым, он понял, что мы уже проехали. Я успел подать ему знак, и он остановился до поворота. Тут приходилось фантазировать на ходу. Сплошной экспромт. Но у Гольдберга мозги были на месте. Он умел мыслить и принимать неординарные решения. Уникальный был тип. Он мог доказать суду, что белое вовсе не белое, а черное, но мы об этом не знаем и, если приглядеться, то поймем, что имеем дело с черным. Судьи приглядывались к белому и соглашались с ним, что видят перед собой черное. Таких спецов не так много на этом свете. В первую очередь мы подошли к патрульной машине. Антон закричал: «Где Лиходеев? Я его видел. Он сидел рядом с шофером!»

Лиходееву повезло. Несгораемый шкаф, а не человек. При столкновении, он выбил башкой ветровое стекло, перелетел через «волгу» и ударился черепом о заградительный столбик. По всем законам природы его полет должен был закончиться на дне котлована. Но чертов столбик его остановил. Маленький пенек, каких разбросали на обочине с интервалом в полтора метра друг от друга. И надо же ему попасть точно в цель. Снайпер! Лиходеев сильно повредил себе голову, но дышал. Двужильный тип. Я хотел его прикончить, но Антон вынес другое решение.

– Не торопись. Если они гнались за вами, то кто-то еще знает, что вас в машине было двое. Зачем нам задавать загадки прокуратуре? Пусть знают, что ты и Макс погибли. Тогда искать будет некого. Пусть ищут Лиходеева. Это уже их проблемы, а не наши. А мы развяжем себе руки. Я позвоню своим врачам, они заберут трупы, а я их опознаю.

Как всегда, его решение было гениальным. Мы стащили Лиходеева вниз, бросили возле «линкольна», а потом подожгли машину и его самого. Антон сунул ему в карман брюк документы Макса и сказал, что сжигать целиком не следует.

Достаточно, чтобы обгорел верх и он стал неузнаваемым. А документы сыграют решающую роль.

Все так и случилось. Мы сели в колымагу, взятую напрокат, и уехали. С бензоколонки Антон позвонил своим друзьям-медикам. Таким образом мы развязали себе руки. На редкость удачный день. Одним махом скинули весь груз с плеч.

Когда мы вернулись к нему домой, раздался телефонный звонок. Нас ждал сюрприз – майор жив. Лиходеев оказался непотопляемым авианосцем. Теперь его так просто не придушишь. Я сорвал злость на адвокате. Боюсь, и он в ту минуту пребывал в растерянности. Я остался ждать, а Антон уехал в больницу. Там его встретил доктор Фаин. Он его немного успокоил, сказав, что с такой черепно-мозговой травмой человек не может остаться полноценным, даже если выживет. Полная идиотия и беспомощность.

На опознании присутствовала Ксения Задорина. Самая хитрая баба в прокуратуре. Антону ничего о найденных документах не сказали. Но он-то знал, кто их положил менту в карман. Адвокат долго разыгрывал из себя эксперта, искал приметы, родинки, осмотрел все тело, потом с уверенностью сказал:

– Сомнений быть не может. Перед нами лежит Максим Круглов.

На этом поставили жирную точку. Труп Тимура опознанию не подвергался.

Пережаренный шашлык.

Тимур усмехнулся, достал из кармана сигареты и закурил. Его рассказ не умещался в моем больном сознании.

– Ты хочешь сказать, что я и есть тот самый майор Лиходеев, от которого бегал все последние дни?

– Да, придурок. Ты тупой вонючий мент, который, как глупый пес, крутится юлой, чтобы догнать свой облезлый хвост. Так и сдохнешь с тремя именами.

Правда, труп будет только одни. Ты – никто. Тебя нет на свете. И меня нет на свете. Но в этом портфеле, что лежит на столе, – он похлопал по кейсу адвоката, – находятся паспорта и все прочее. Я могу стать кем угодно. А ты только трупом.

Жаль, я тебя тогда не придушил. Слишком ты живучим оказался. Трехглавая гидра.

Одну башку отрубают, а на ее месте новая вырастает.

– Почему же вы не придушили меня в больнице, когда я находился в коме?

Вряд ли моя смерть кого-нибудь удивила бы или заинтересовала.

– Скажи спасибо покойному Антону. Он со своими идеями носился как с писаной торбой. Фантазер-экспериментатор. Ему всегда нужен оппонент, противник, которого он должен побеждать и тешить свое тщеславие. Ну какой я ему противник?

Он мой халдей. Что прикажу, то и выполнит. А ему нужно постоянно самоутверждаться и оттачивать свое мастерство. И потом ему было страшно интересно, как меняется личность, психология, характер, инстинкты. Ты был подопытным кроликом. Что-то в этом роде. Но, разумеется, не в этом главное.

Кроликов он всегда находил для своих экспериментов, да и времени оставалось в обрез. Его новый план прикрывал меня от лишней опасности. Когда ему из психушки сообщили о твоем состоянии, он даже не поверил собственным ушам. Врачи гарантировали тебе жизнь, но не более того. С такой травмой черепа человек не может оставаться полноценным. Беспомощная кукла, лишенная дара речи и движения.

Но ты уже через три недели заговорил. Твой бред носил бессвязный характер, но в нем просматривалось движение мысли. Цепочка сознания не разрывалась, а имела осмысленней ход. Тогда Антон взялся за тебя всерьез. Доктор Фаин принялся за пластические операции. Какая разница, сколько их понадобится. За все платит страховая компания. Я разозлился. Он слишком много уделял тебе времени, а я сидел здесь, в этой халупе, безвылазно, не рискуя высунуть нос на свет божий.