Люцифер и семеро козлов - Андрей Лупахин

Когда люди слышат волшебное слово «музей», содержащее в себе немножко энергетики живописи, археологии, палеонтологии, истории и других высоких сфер, на которые поделена огромная коллекция человеческих знаний, люди думают о Третьяковке, Эрмитаже, Лувре и прочих, прочих сокровищницах, над которыми трясётся ЮНЕСКО. И не напрасно трясётся, потому что каждая из них просто кладезь всякой-всячины, за которую историки и ценители искусства продадут родную матушку, лихо плюнув ей вслед и умилённо глядя на сиськи мраморной Клеопатры, изваянной самим Микеланджело, чья работа досталась им в обмен на проданного родителя. Да, да, да, какой ужас…

Так вот, Энский музей странного искусства, прямо скажем, никакой не Лувр. Одну из главных достопримечательностей города построили ещё в середине двадцатого века, как раз после Великой Отечественной войны. За десятилетия существования музей обзавёлся весьма впечатляющей коллекцией полотен малоизвестных художников, пигопагусов, скульптур, военных трофеев, сигаретных пачек, освежителей уборной (использовавшихся начиная со времени Людовика XIII и до наших дней) и прочих странных вещиц, среди которых было немало откровенной ерунды, интересной разве что совсем уж увлеченным ценителям.

Впрочем, среди всякой-всячины присутствовали и действительно интересные вещи, например, часы, принадлежавшие основателю Энска — графу Кокину, бутылочка с кровавым потом пролетариата, которую доставили из Москвы после двадцать второго съезда КПСС, трусы лепрекона, вышитые золотыми цветками клевера (правда, злые языки подвергают ценность последнего экспоната сомнению и утверждают, что на самом деле волшебное бельё принадлежит директору музея, которое ему подарила жена на двадцать третье февраля). Внушительная коллекция всякой-всячины занимала три этажа. И вот, недавно собрание занятных вещиц пополнилось зубами Геббельса. Как гласила легенда, гений фашистской пропаганды лишился их за день до самоубийства, поскользнувшись на банановой кожуре. Правая рука Гитлера потеряла целых пять зубов, которые теперь хранились в Энском музее естественных наук. Директор вставил зубы в череп, позаимствованный им у старого приятеля, преподававшего анатомию в медицинской академии — получилась весьма впечатляющая подставка! Злым языкам было очень интересно узнать, как в коллекцию всякой ерунды попал столь необычный экспонат, однако большинство горожан подобными деталями не интересовались — люди просто приходили, смотрели и частенько плевали в стекло, за которым хранились клыки одного из главных идеологов рейха. Со временем у популярного стенда появилась губка в коробочке, специально для особо эмоциональных посетителей — рядом на стене директор приклеил картонку, на которой было написано: «Плюнул, сказал, за дедов — не стесняйся, товарищ, возьми и вытри без лишних слов!».

Сене предстояло лично увидеть необычный экспонат. Более того, ему надо было как-то изъять хотя бы один зуб из челюсти зловещего черепа. И сейчас он думал о том, как это сделать.

Собравшись в дорогу, Сеня крикнул Стикса, который считал воображаемых ворон в гостиной, и они попрощались с Вельзевуловым, перед тем как уйти на поиски золота, принадлежавшего гнусным прихвостням самого злого в мире Адольфа. Ну, они на это надеялись, доверяя «наводчику» Вельзевулову. По пути на остановку им встретился Вася, дружелюбно разевший рот, «пустота» крикнула голосом Стикса:

— Здорово, ёптыть! — он повернулся к Сене и объяснил приступ немотивированного сквернословия. — Общаюсь с массами на понятном для них языке.

— А! Ты прямо как тот господин, за чьими зубами мы сейчас едем, — Сеня хмыкнул, припоминая всё, что ему довелось узнать о «рупоре» фашизма.

— Ой, да прекрати, о каком господине ты говоришь?! — рассмеялся Стикс. — Люцифер давным-давно довёл его до ручки, смеха ради. Последний раз я видел, как этот господин чистил стойло Надюши — ну, помнишь демона, который тебя… кхэм… сожрал… а потом Геббельсу сделали обрезание и заставили учить Тору…

— Помню, помню, — проворчал Сеня, подумав: «Забудешь это животное, будь оно неладно!» — А ты, значит, с ним знаком, с херром Геббельсом?

— Естественно. Это одна из знаменитостей Преисподей. Честно тебе скажу, видал я злодеев поинтереснее, а этот только рот открывать умеет. Да кто бы его в аду слушал!

Бес хихикнул, вспоминая знакомство с правой рукой фюрера во время очередного аттракциона неслыханной жести, которыми Люцифер развлекал себя от скуки. Стикс радостно запрыгал, увидев вдалеке столь любимый им общественный транспорт. Только Сеня достал пачку «Пимстона» и закурил, как по закону подлости железная колесница из автобусного парка № 4 выехала из-за поворота — почти целую сигарету пришлось выкинуть.

Кроме водителя в маршрутке сидели двое пассажиров, смотревших в окно и игнорировавших всё происходящее вокруг. В какой-то момент Сеня пожалел о решении ехать на общественном транспорте, однако, увидев практически пустой автобус, успокоился, понимая, что никаких форс-мажоров не предвидится, например, полных дам, которые могут невзначай приземлить тучное седалище бесу на рога, а потом нагло обхаять безвинного. Путь до Энского музея сомнительных искусств был не близкий: минут двадцать на маршрутке, а потом ещё с четверть часа пешком. Сеня решил скоротать время, разглядывая привычные городские пейзажи. Пока он пялился на улицы, остановки, дома, помойки и деревья, окончательно попрощавшиеся со своей листовой, в маршрутку зашёл пассажир, от которого перегаром разило за версту!

Стикс обернулся, почувствовав родственную душу. Сеня мельком глянул на человека, объявившего бой трезвости и, судя по всему, успешно ведущего начатую военную компанию. Источнику перегара на вид было лет тридцать пять, может сорок. Достопочтенный муж носил осенний пуховик и светло-синие джинсы, местами потершиеся. Выглядел пассажир более-менее прилично, хотя и слегка пошатывался. В руке он держал бутылку виски. Бес сразу заприметил пол-литровый билет на рейс в страну зелёного змия, однако принадлежал этот самый билет, к его глубокому сожалению, не ему, а господину, который, оглядев салон, прошёл вперед и плюхнулся рядом с Сеней. Стикс, усевшийся сразу на два места спереди, обернулся, глядя на обладателя вискаря с нескрываемым интересом.

— У меня сын родился! — заявил мужик.

— Поздравляю, — ответил Сеня и подумал: «Хороший, наверное, мальчик вырастет, жаль у него папа мудак — сто пудов сейчас будет мозг клевать, мозгоклюй обыкновенный, маму его, тьфу…»

— Давай выпьем!

Мужик потряс бутылкой вискаря. Стикс посмотрел на Сеню и закивал, сверкая желтыми глазами, загоревшимися от радости. Тот посмотрел на беса и ответил не глядя:

— Поздравляю, но пить не буду, извини.

— Ты чё, не пьющий что ли? — в голосе мужика послышалось недовольство, смешавшееся с удивлением.

— Я только по праздникам, — соврал Сеня.

Впрочем, он действительно не употреблял без серьёзного повода, так что в его вранье была немалая доля правды.

— Так я и говорю, у меня сын родился! — воскликнул мужик, удивляясь непонятливости соседа, упорно отказывающегося прополоскать желудок первосортным американским самогоном. —