Григорий Потемкин - Ольга Игоревна Елисеева

27 сентября Голицын написал письмо Потемкину, в котором просил за своего врага: «Удален будучи от всего того мщения, которое по военным регулам влечет за собою военный суд, и будучи уже тем доволен, что он над отставным секунд-майором Лавровым назначен, прошу покорнейше Ваше Сиятельство мою всеподданнейшую просьбу у Ее Императорского величества подкрепить, дабы сей Лавров освобожден был от онаго суда»[516].

Видимо, о таком прошении с его стороны заранее была достигнута договоренность. Низший по чину не мог безнаказанно оскорблять вышестоящего, поэтому фельдмаршалы и генералы оказались суровы в отношении Лаврова. Но и судить фактически потерпевшего они считали несправедливым. Таким образом, отставной секунд-майор не получал никакого наказания, а вот Голицын пострадал — он вынужден был покинуть службу.

Казалось, инцидент исчерпан. Но всего через несколько дней князь Петр Михайлович был убит на дуэли. С кем же он дрался? Французский поверенный в делах шевалье М. Д. Б. Корберон уверяет, что с Лавровым. Запись в его дневнике сделана 13 ноября, по горячим следам дуэли. «Вечером был у князя Волконского. Это отец невесты того князя Голицына, который был убит неким Лавровым и которого завтра хоронят. История весьма запутанная и необыкновенная. Несколько времени тому назад князь Голицын ударил палкой офицера Шепелева. Тот остался спокоен, но через несколько месяцев покинул полк, в котором служил, и, приехав в дом князя Голицына в Москве, потребовал у него удовлетворения и тут же дал ему пощечину. Князь велел его вывести, и дело как будто этим кончилось. Все были удивлены тем, что князь Голицын не захотел драться. Но он возражал, что ему не подобает выходить на поединок со своим подчиненным.

Наряжен суд. Шепелеву велено оставить двор, а Голицыну выходить в отставку. Пущен был слух, что князь Голицын будет драться с Лавровым, который якобы настроил Шепелева. Лавров обратился к нему с вопросом: с какой стати он про него это выдумал? Князь резко отвечал ему и вызвал его драться на пистолетах. Но на месте поединка пистолеты заряжаемы были медленно, и Лавров, пользуясь этим, стал оправдываться и отрицать все, в чем его обвинял князь Голицын, который раздраженный замечаниями напал на своего противника со шпагою в руке. Лавров также нанес ему две раны шпагою, от которых он умер через несколько времени»[517].

Если сличить запись Корберона с другими документами, то становится ясно, что дипломат перепутал местами фамилии Лаврова и Шепелева. Оскорбление было нанесено Лаврову, он же приходил в дом князя Голицына за удовлетворением, ему же и было велено покинуть двор. Голицын утверждал позднее, перед самой дуэлью, что Лаврова подбил Шепелев, последний потребовал объяснений, но был вызван князем. Пока секунданты нарочито медленно заряжали пистолеты, давая противникам возможность примириться, Шепелев продолжал убеждать Голицына в своей непричастности. Князь вышел из себя, выхватил шпагу и напал на врага. Вынужденный защищаться, Шепелев нанес ему два удара, которые оказались смертельными.

Характерно, что отец невесты, с чьих слов Корберон записал историю дуэли, не пытался выгораживать Голицына. Поведение последнего во время поединка не оставило Шепелеву выбора. Смягчающие обстоятельства позволили Петру Амплеевичу избежать уголовного преследования, однако это не значит, что он не был наказан. Шепелева удалили со службы на год. Только в 1777 году он вернулся в армию и получил командование в отдаленном Рязанском карабинерном полку.

Когда заходит речь о браке Шепелева с Надеждой Измайловой (урожденной Энгельгардт), всякий раз подчеркивается худородство жениха и делается вывод, что рукой племянницы Потемкин оплатил небогатому и незнатному дворянину убийство. Опускается как «несущественная» информация о том, что брак произошел в 1783 году, а Голицын был убит в ноябре 1775-го.

Самая некрасивая из племянниц Потемкина Надежда, ей в 1775 году исполнилось шестнадцать лет, не производила на женихов приятного впечатления. Острый на язык дядя даже прозвал ее «Надежда безнадежная», имея в виду невозможность составить для нее удачную партию. Однако и первый, и второй мужья Надежды Васильевны принадлежали к старинным дворянским родам. Матерью Петра Амплеевича Шепелева была графиня Матвеева, внучка Артамона Матвеева, ее сестра вышла замуж за Александра Румянцева. Таким образом, фельдмаршал Румянцев являлся Шепелеву двоюродным братом. По отцовской линии Шепелев был племянником всесильных елизаветинских вельмож графов Шуваловых. Ближайшая подруга Елизаветы Петровны Мавра Егоровна Шувалова, супруга П. И. Шувалова, в девичестве носила фамилию Шепелева и весьма привечала свою родню.

В момент дуэли Петр Амплеевич был подполковником и сослуживцем Голицына. Вернувшись на службу в 1777 году, он ко времени сватовства достиг высокого чина генерал-поручика. В дальнейшем Шепелев перешел на статскую службу, имел чин действительного тайного советника и сенаторское звание. Среди многочисленных писем и официальных обращений светлейшего князя к императрице, в которых он ходатайствовал за разных лиц (в том числе и за своих родственников), имя Шепелева не встречается. Таким образом, нет оснований утверждать, что Потемкин оказывал Петру Амплеевичу покровительство.

Лучшим доказательством вздорности слухов о тайной роли Потемкина в убийстве Голицына является брак другой его племянницы, Варвары Васильевны. В 1777 году фрейлина Энгельгардт вышла замуж за князя С. Ф. Голицына, двоюродного брата погибшего[518]. Трудно себе представить, что семья Голицыных согласилась бы породниться с истинным «убийцей» одного из своих членов.

Однако для нас важно отметить, что клевета на Григория Александровича пришлась в тогдашнем придворном обществе как нельзя кстати. Многие охотно поверили ей и стали распространять. Это был тревожный симптом. За неполных два года фавора Потемкина успели очень невзлюбить.

Что было тому виной? Безусловно, милость государыни, неограниченное доверие, которым пользовался новый любимец. Но не только они. Потемкин сосредоточил в руках такую колоссальную власть, какой не пользовался ни один случайный вельможа до него. При этом он почти не скрывал своего реального положения — некоронованного императора. Ему, если учесть брак с императрицей, оно казалось вполне естественным. Остальные, напротив, видели в поведении любимца вопиющее нарушение приличий. Потемкин выглядел в их глазах узурпатором, и они подсознательно ожидали от него злодейств. Когда в марте 1776 года простудился и слег Орлов, по Петербургу поползли слухи, будто Григорий Григорьевич отравлен фаворитом. Каково же было удивление, когда Орлов поправился[519]. Если бы Григорий Григорьевич скончался от горячки, Потемкин уже никогда бы не отмылся от обвинений в устранении сильного врага.

До 12 декабря Екатерина оставалась в Москве, а затем тронулась в обратный путь. 23-го числа императрица со свитой достигла Царского Села, а 26-го прибыла в Петербург и поселилась в Зимнем дворце[520].