Харбин - Алексей Воронков

– Уйди! – услышал он в ответ. – Ну, пожалуйста, выключите фонарик… – чуть не заплакала девушка.

Но кто-то упорно не хотел этого делать.

– Вам же сказали: выключите фонарь! – жестко проговорил Шатуров, выбираясь из сугроба и загораживая собой Лизу. – Или вы хотите неприятностей?

Молодежь стала дико хохотать. Смех был вызывающий, издевательский. Так бывает, когда стадо подвыпиших оболтусов вдруг находит беззащитный объект для глумления.

– Ты о каких неприятностях говоришь, дядя? – прозвучал за спиной Шатурова чей-то наглый голос.

Ротмистр понял, что дело приобретает сереьезный оборот, чего ни в коем случае нельзя было допустить. Нет, за себя он не боялся. Чего бояться боевому офицеру, которому не раз приходилось вступать в рукопашную схватку с врагом? Страшно было за Лизу, за ее репутацию. Не станет ли она после этого избегать его?

– Я сказал: немедленно выключите фонарь! – сжимая кулаки, прорычал Шатуров и сделал шаг вперед, но в этот момент кто-то нанес ему сильный удар в подбородок. Ротмистру всего-то и потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя, и вот уже он сделал резкий выпад вперед, пытаясь добраться до фонаря.

– Бейте его! – закричала фальцетом какая-то кровожадная девица. – Ну же, бейте – чего стоите?!

Его окружили со всех сторон и начали бить. Он сопротивлялся, метался по кругу, словно затравленный волк, рычал, махал кулаками, пытаясь в темноте найти цель.

– Сволочи! Сопляки!

Но их было много. Их человек десять – двенадцать. Половина из них – девицы, но и они не отставали от своих кавалеров.

– Бей его, бе-ей! – кричала одна и тянулась к лицу ротмистра своими острыми когтями.

– Да свалите же вы его, свалите! И ногами, ногами… – Это уже другая, та, что пыталась петь низким голосом.

Юнцам и впрямь удалось свалить его. Он крутился волчком, вспарывая локтями снег и пытаясь избежать ударов; он хватал обидчиков за ноги, свалил одного, другого… Но тем на помощь пришли их друзья, и вот уже очередной носок тяжелого зимнего ботинка с маху въехал ему в бедро, другой попал в голову, третий… Но он продолжал сопротивляться.

– Немедленно прекратите! – где-то далеко-далеко, будто бы из другого мира, донесся до него умоляющий Лизин голос. – Петр!.. Петруша! Ну ты-то что?.. Прошу, останови их… Останови!

– Все, братцы, довольно! Он и так получил свое… – откликается на ее просьбу брат. – Пошли! Пошли!..

Но товарищи его уже озверели. Они пытались сломить сопротивление ротмистра: били его ногами, бросались на него с кулаками, но он отвечал обидчикам.

– Я сказал: пошли! – напряг глотку Петр. – Вы же его убьете…

– И пусть! Пусть!.. – захлебываясь от счастья момента, пищала какая-то девица и пыталась ударить ротмистра носком изящного хромового ботиночка.

– Да вы что, с ума, что ли, все сошли? Это же боевой офицер! – наконец сделал последнюю отчаянную попытку остановить бойню Петр. – Его сам генерал Семенов уважает. Прекратите немедленно!

Услышав фамилию грозного атамана, компания замерла в вопросе. Как? Неужто сам Семенов? Вот так да! Тогда нужно и в самом деле бежать, не то атамановы головорезы быстро им кишки-то выпустят.

Они ушли, а ротмистр остался лежать на снегу. Боли он не чувствовал – только обиду. Сопляки! Да кабы вы знали, на кого руку подняли! Да я же вас в порошок сотру… В нем клокотала злость, он был подавлен, унижен. Ладно, если бы все это происходило где-то, а то ведь на глазах у любимой. Лиза!.. Да она после всего, что случилось, и видеть его не захочет. Как же он, наверное, смешно сейчас выглядит!

Однако Лизу в этот момент мучило другое.

– Вам больно? – наклонившись, произнесла она и осторожно провела рукой по окровавленным волосам ротмистра. Свою пыжиковую шапку во время драки он потерял и лежал сейчас с непокрытой головой. Однако холода не чувствовал. – Вставайте же, Сергей Федорович… Вставайте… Или вам трудно?.. Может, позвать кого?

– Нет-нет… ни в коем случае… – едва слышно проговорил он. – Вы рядом со мной, и больше никого мне не надо.

И в этот момент произошло чудо: Лиза наклонилась и поцеловала Шатурова в губы. Этого он никак не ожидал, поэтому чуть было не заплакал от счастья. Все тело его болело от побоев, но теперь ему было на все наплевать, потому что в подарок за все эти унижения он получил поцелуй от самой желанной женщины на свете.

Всю следующую ночь Лиза не сомкнула глаз. Она переживала за ротмистра. «Бедный, – думала она, – его и пожалеть-то некому. Потому как здесь, на краю земли, у него нет ни одной родной души…»

Со слов Сергея Федоровича она знала, что на германскую он уходил из родительского дома, но где сейчас находятся его родственники, что с ними, он не знал. Последнее письмо от матери он получил еще в шестнадцатом году, когда в чине поручика находился в составе Русского экспедиционного корпуса, отправившегося под Верден выручать союзную Францию. Израненный и больной возвратился он в восемнадцатом в Россию, где и присоединился к белому движению. И снова были ранения, снова он валялся по госпиталям, после чего возвращался в строй и вел свой эскадрон в атаку.

«Милый-милый Сергей Федорович! – мысленно повторяла Лиза. – Спит ли он сейчас или тоже переживает? Наверное, переживает. Еще бы! Ведь он боевой офицер, а тут какие-то пьяные сопляки… Конечно, он бы смог с ними расправиться, но, видно, пожалел. И выстрелить мог – у него же всегда при себе оружие. Время-то вон какое! Всюду бандиты, всюду грабители… И откуда их набралось? Раньше-то город был тихим и спокойным, но после Гражданской войны он превратился в свалку человеческих страстей. Ведь сюда из России бежали не только порядочные люди, но и всякая мразь. Вот и получается, что по вечерам стало страшно выходить на улицу». У Лизы был свой опыт на этот счет. Однажды, когда она вечером возвращалась с работы, на нее в самом центре города, при свете фонарей напали два типа. Лиза отбивалась, как могла, но тем все равно удалось вырвать из ее рук сумочку. Она кричала, звала на помощь, но тщетно. Люди запуганы – самих бы не ограбили.

Что и говорить, время изменило людей. Стало больше насилия, больше вольностей. Взять хотя бы ее брата. Ведь он не был таким жестоким, но вчера он бил Сергея Федоровича. При этом бил так жестоко, будто бы перед ним был его злейший враг. Но какой Сергей Федорович ему враг?.. Да, потом Петр опомнился, но только после того, как Лиза попросила его остановить это безумие. А если бы ее не было, что тогда? Забили бы человека до смерти?..

При этой мысли у нее сжималось сердце. «Звери! Подлые звери! – негодует она. – И брат ее такой же негодяй, как его товарищи…» Нет, надо что-то делать. Рассказывать о его «подвигах» родителям она не станет – ведь он может в отместку рассказать им о ее связи с ротмистром. И вообще кляузничать – это последнее дело. Надо просто поговорить с Петром…

Кстати, где он сейчас бродит? За окном глубокая ночь, а его все нет… В общем, его нужно срочно перевоспитывать! – решила Лиза. И чем раньше она возьмется за это дело, тем лучше. Но вот вопрос, с чего начать? Разговоры, убеждения, скорей всего, ни к чему не приведут – брат уже не может жить без куража. Но, может, хотя бы даст обещание сбавить обороты? Его бы с хорошей девушкой познакомить, чтобы он забыл про своих разбитных дружков, но ведь он Лизу и слушать не хочет. Мол, я сам с усам!