Ледяная старуха в Снежном замке - Анна Дашевская

— Нет, так я не делаю!

— Ну, вот, точно так же я — да и любой другой маг с мало-мальским опытом совершенно не задумывается, когда зажигает магический фонарик, входя в темную комнату, или произносит формулу обогрева на морозе. Когда я вижу под ногами скользкую тропку, могу действовать двумя способами. Во-первых, можно проложить воздушную дорожку над ледяной, во-вторых, сделать имеющуюся ледяную поверхность не скользкой. Как ты думаешь, какой способ применен сейчас?

Потерев нос варежкой, Катя повозила ногой по дорожке, помолчала и ответила.

— По-моему, второй.

— Поясни.

— Воздушная дорожка должна начинаться примерно в метре перед нами, значит, я должна увидеть ее магическим зрением, это раз.

— Разумно, — поощрила ее женщина. — А есть и два?

— Есть. Все равно же тратить магию, на любой из способов. Вы скорее всего сделали так, чтобы и те, кто пойдет следом за нами, тоже не скользили.

— Вот уж не предполагала, что выгляжу такой альтруисткой… — Лавиния несколько смутилась.

— А формулу обогрева дадите?

— Ладно, запоминай… Слова Lаuса Vistаа, жест вот такой, — и она сплела пальцы правой руки.

За разговором они дошли до первых домов поселка Ла Перье.

— Странно как, — сказала Катя, с любопытством оглядываясь, — сколько здесь разница по высоте, триста метров над уровнем моря?

— Примерно. Даже меньше, кажется, — ответила Лавиния.

— А совсем все другое. Там наверху отели, витрины, публика нарядная, подъемники и лыжники. А здесь обыкновенная жизнь.

— Почти все, кто работает в «Эдене», живут в Ла Перье. Конечно, здесь тоже есть отели, и подъемник, который доходит до центральной площади Валь де Нежа. Но все другое, тут ты права.

— Тогда почему мы идем сюда в кондитерскую?

— Потому что она знаменитая, ей двести лет, и такие пирожные с ванильным кремом и соленой карамелью не делают даже в Лютеции. Ну, разве что в знаменитом «Прокоп», да и то…

— А про аурограмму вы говорили?

— Рядом с «Ледуан» мы посмотрим на один дом и попробуем прочитать ауру того, кто находится там внутри. Потом сядем в кондитерской за пирожными и горячим шоколадом, поглядим на имеющуюся аурограмму и решим, совпадает или нет.

— Это для расследования надо или вы меня так учите?

— Сама-то как думаешь?

Из кондитерской они не выходили, а выползали. Ну, во всяком случае, так показалось Кате, которая не съела последний эклер с малиновым кремом только потому, что места внутри у нее не осталось совсем. В руках она несла коробку, куда по просьбе госпожи Редфилд положили всего того, что они сумели попробовать, всех этих бисквитов с карамельным соусом, эклеров с ягодными кремами, корзиночек с карамелью и шоколадным ганашем и прочего.

Притихшая девочка еще раз внимательно поглядела на дом, интересовавший ее наставницу — вполне себе обычный жилой дом, выкрашенный желтой краской. Белые занавески на окнах задернуты, над трубой легкий дымок, свет не горит ни на первом этаже, ни в мансарде. Внутри точно кто-то есть, аура яркая я четкая, даже сквозь стены. Явно человек бодрствует. И еще… Катя искоса взглянула на госпожу Редфилд, размышляя, рассказывать или нет…

— Говори, — велела та. — Давай, пока экипаж не подъехал.

— У кого-то в нашем отеле очень похожая аура, — сказала девочка. — Не точно такая же, но похожая по распределению цветов, по форме пятен… Знаете, примерно, как если сравнивать ауру Стаса или Сержа с дядей Алексом. Близкородственная, вот.

— Я же говорила, что брак этот должен был дать плоды, — непонятно ответила Лавиния.

— Только я не помню, у кого… — немного виновато продолжила Катя.

— Посмотришь и вспомнишь. Кстати, судя по всему, у тебя будут еще и лекарские способности. Во всяком случае, я ауры вижу не так четко.

— А вы лечить не умеете?

— Только на том уровне, какой нужен боевику — остановить кровотечение, обезболить, слегка заживить рану, так, чтобы до прихода мага-медика хватило.

— И приходилось… вот так, заживлять раны?

Лавиния улыбнулась горящему в глазах девочки любопытству и ответила:

— Был как-то случай…

Проводив Катю до ее номера, госпожа Редфилд отправилась в кабинет Буало, но на полпути была остановлена сигналом коммуникатора. На экране появилось лицо Равашаля, и было оно весьма серьезным.

— Ты все еще в горах? — спросил он без предисловий.

— Да. Кстати, хорошо, что ты позвонил — по делу о несанкционированном портале появились еще четверо подозреваемых, масса материальных и магически зафиксированных улик, а уж мотивы!..

— К сожалению, у этого самого дела обнаружился длинный хвост, ведущий на самый верх. До тебя пока не добрались просто оттого, что тянуться далеко, а меня тут уже треплют, как собака палку.

— Да брось, Жан-Клод, когда это мы с тобой боялись высокосидящих покровителей?

— Знаю, знаю. Но на всякий случай пока новых фигурантов подержи там. Есть же у них в городской страже камеры, хотя бы для перепившихся туристов? Как ты понимаешь, наша гипси не слишком интересует фигуру наверху, а вот за ее нанимателей могут вступиться.

— Есть, конечно, хотя… А, ладно, сама укреплю все щиты. Сегодня же. А ты просигналь мне, когда можно будет вывозить эту гоп-компанию. И лучше магвестником. И да, пришли протоколы допросов Шанеки, я посмотрю, насколько оно все совпадает с тем, что напели здешние фигуранты.

— Принято.

Экран погас, и Лавиния пробормотала словечко на орочьем, долженствующее обозначать то место, куда следовало бы пойти высокому покровителю мадам Даммартен и прочих. Потом вздохнула и пошла дальше.

Некоторое везение ей сегодня все же сопутствовало, потому что Карвер обнаружился в кабинете начальника службы безопасности отеля.

— Эдмунд, это хорошо, что вы здесь. У вас в хозяйстве есть только те камеры, которые я видела?

— Да. Ну, есть еще старое здание стражи, но в нем, по-моему, лет десять никто не бывал. Оно там, внизу, на полпути в Ла Перье.

— Ладно, пока нас никто не беспокоит, пусть сидят где сидят. Попозже пойдем, я укреплю камеры и поставлю щиты попрочнее.

— Да что случилось-то?

— Я говорила с Равашалем, там нарисовался какой-то большой покровитель наших субчиков. Разумеется, пока дело не будет закрыто и передано в суд, я их даже его величеству Луи не отдам, но я не могу торчать рядом все время.

— Понятно.

Мужчины помолчали, потом Буало спросил:

— Как кондитерская, вам понравилось?

— Да, все отлично. Пирожные прекрасные, шоколад выше всяких похвал, наша мадам Руссо действительно у себя в доме, — Лавиния подошла к окну. — Надо же, уже темнеет. Не люблю декабрь… Вы не в курсе, Верещагин не возвращался?