Дети времени - Адриан Чайковски

Это вызвало бурю возражений. Процесс появления новых Пониманий полностью не разгадан, но все Понимания связаны только со знанием: памятью о том, как что-то делается или как что-то устроено. Где доказательства того, что реакция на болезнь тоже передается потомству?

«Эти паучата – и есть доказательство, – сообщила Порция. – Если вы в этом сомневаетесь, тогда вы мне не помощницы. Отвечайте мне, только если готовы помогать».

Она потеряла примерно треть корреспондентов, которые стали затем искать ответы в чем-то ином – и безуспешно. А вот Порция хоть и добилась достаточных успехов, чтобы оправдать свой выбор направления исследований, упирается в границы технологий своей расы, а также в границы их способностей понимать.

В число ученых, решивших поддерживать Порцию, вошла та (назовем ее Виолой), которая много лет изучала механизм Пониманий. Она передала Порции все свои знания: громадные путаные сети записок, отражающие ее методы и результаты. Пауки в большой степени полагаются на не требующее никаких усилий распространение знаний последующим поколениям, которое обеспечивается их Пониманиями. Их письменность – система узлов и перевязок – неуклюжа, растянута и плохо хранится, что сильно тормозит Порцию. Она не может дожидаться, пока потомство унаследует владение предметом от ее коллеги: ей это знание необходимо прямо сейчас. Сама Виола поначалу не желала даже идти по городу, опасаясь инфекции.

Сегодня получено подтверждение того, что у Виолы началась вторая стадия болезни – и это знание становится для Порции сильнейшим стимулом: ее коллеги одна за другой становятся жертвами врага, которого стремятся победить. Порция и сама обязательно почувствует первые симптомы в суставах: это просто вопрос времени.

Бьянка считает, что сама она уже заразилась. Наедине эта гениальная одиночка уже призналась Порции, что уже испытывает быстро проходящие симптомы первой стадии. Тем не менее Порция оставляет ее рядом с собой, успев убедиться в том, что во всем Большом Гнезде не найдется паука, который ни находился бы в инкубационном периоде этой инфекции.

Не считая тех обидно немногих, у кого оказался иммунитет.

Тем не менее, благодаря своей слабеющей коллеге, она получает инструмент, которого прежде была лишена. Группа Виолы управляет муравьиной колонией, в которой воспитали умение анализировать физиологические стигматы Пониманий.

Одомашнивание муравьев было тем огромным шагом вперед, на котором зиждется вся цивилизации Порции, но оно же стало серьезным препятствием для дальнейшего прогресса. В Большом Гнезде сотни прирученных муравьиных колоний, не считая тех, которые располагаются поблизости от города и занимаются производством пищи, уборкой или отражением набегов диких видов. Каждую городскую колонию тщательно приучали – наказаниями, поощрениями и химическими стимулами – выполнять определенную функцию, предоставляя великим умам пауков любопытное аналитическое устройство с использованием многоуровневых деревьев решений управления самой колонией в качестве движущего механизма. Каждая колония годится для очень ограниченного набора родственных расчетов – как невероятно умелый, но невероятно узкоспециализированный умственно отсталый гений, – а переучивание сообщества муравьев требует долгой и кропотливой работы.

Однако Виола уже начала работать – и Порция отправила ей ткани трех плененных паучат для сравнения с теми исследованиями, которые Виола уже проводила с другими представителями их вида. Результаты доставлены в виде скатанного в рулон ковра записей одновременно с признанием Виолы в своей болезни.

С этого момента Порция с Бьянкой погружаются в чтение ее обильных рассуждений, часто прерываясь, чтобы обсудить, что могла или не могла иметь в виду Виола. Паучья письменность исходно возникла для того, чтобы отражать мимолетные художественные мысли – изящные, сложные и красочные. Она плохо приспособлена для фиксации научных идей.

Часто появляется Фабиан: приносит еду и питье и высказывает свое мнение, если его спрашивают. У него острый ум (для самца), и он смотрит на проблемы под другим утлом. Более того – он, похоже, не растерял своей энергии и целеустремленности, несмотря на наличие некоторого количества симптомов первой стадии. Обычно когда паук осознает, что он или она заражены, качество его услуг стремительно ухудшается. Проблема встала настолько остро, что даже самый непривлекательный самец может найти покровительство, если готов работать. Большое Гнездо переживает странные, болезненные социальные сдвиги.

Исследования Виолы посвящены совершенно иному языку, который она неумело отражает в узловом письме. В своей рукописи она называет его языком тела. Она объясняет, что в теле каждого паука имеется это письмо и что оно варьирует от особи к особи, но не беспорядочно. Виола ставила опыты на только что вылупившихся паучатах из кладок с известными родителями и обнаружила, что их внутренний язык близко родственен родительскому. Это должно было стать ее величайшим откровением в ожидаемом будущем, когда завершенное исследование позволит ей оказаться на самой вершине интеллектуальной жизни Большого Гнезда. Порция скромно осознает, насколько гениально то, что она видит. Виола открыла тайный язык Пониманий… если его удастся расшифровать.

В этом-то и загвоздка. Виола знает достаточно, чтобы уверенно заявить: из срезов биопсии ее муравьи могут выделить именно ту тайную книгу, которая имеется в каждом пауке, однако она не способна ее прочитать.

Однако ее муравьи делают Порции последний подарок. В книгах доставленных Фабианом паучат нашелся отрывок, который оказался совершенно новым. Муравьи из еще одной колонии Виолы обучены сравнивать эти тайные книги и выявлять различия. Один и тот же абзац, никогда ранее не виденный, обнаруживается во всех трех иммунных младенцах. Это, как предполагает Виола, может представлять собой их Понимание того, как защититься от мора.

Порция и ее коллеги ощущают мимолетное ликование, оказавшись на самом пороге успеха: эпидемия считай что побеждена. Однако у Виолы находится один последний комментарий – и ее пряжа к этому моменту читается заметно хуже.

Она указывает, что она не только не умеет читать внутреннюю книгу, но и не имеет средства, чтобы в ней писать. Не считая того, что этим паучатам можно дать вырасти и дать жизнь новому поколению, у которого окажется эта дикая и варварская устойчивость, данный новый факт теоретически необычайно интересен, но практически бесполезен.

В следующие несколько дней город вокруг них рушится. Каждый час по нитям связи приходят мрачные известия о все новых жертвах – об уважаемых жителях Большого Гнезда, которые обезумели и которых пришлось убить или которые покончили с собой с помощью яда, потому что лишиться с трудом отвоеванного разума еще хуже. Порция и Бьянка в шоке, как будто мор уже досрочно искалечил их собственный мозг. Они были так близки к цели!

Первой к работе возвращается Бьянка. Ее шаги запинаются и заплетаются в плохо контролируемом высказывании. Она ближе к смерти, и потому ей нечего терять. Она вчитывается в записи Виолы, пока Порция восстанавливает свою стойкость, – а потом однажды утром Бьянка исчезает.