Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты - Александр Храмов

Если о повадках зауродектеса мы можем только гадать, то пухоедов мезофтирусов (Mesophthirus) палеонтологи поймали, что называется, с поличным. В бирманском янтаре было найдено два изъеденных динозавровых пера, усаженных крошечными нимфами этих насекомых длиной не более 0,2 мм. Один из эктопаразитов в момент смерти цеплялся за перьевую бородку ногами и антеннами. Тело мезофтирусов сплющено со спины, что облегчало ползание между перьями, а сложные глаза редуцированы до одного омматидия – острое зрение эктопаразиту ни к чему. Перья, на которых они сидят, очень похожи на перья двуногого динозавра из группы целурозавров, чей кончик хвоста был обнаружен в том же бирманском янтаре. Взрослые мезофтирусы пока не найдены, и это мешает точно установить их систематическое положение, тем более что наличием дополнительных дыхалец и рядом других признаков они отличаются от современных пухоедов[228].

Древнейший настоящий пухоед, Megamenopon rasnitsyni, был найден в эоценовых отложениях вулканического озера на западе Германии и назван в честь Александра Расницына, первооткрывателя зауродектеса. А вам понравится, если вашим именем назовут вошь, да к тому же еще и вымершую? К примеру, Александра Элбакян, создательница сайта, предназначенного для пиратского скачивания научных статей, в свое время очень обиделась, когда в ее честь назвали новый вид наездника-паразитоида. Возраст расницынского пухоеда – около 44 млн лет, т. е. он в два-три раза моложе, чем зауродектес и мезофтирус, и не застал эпоху динозавров. В брюшке этого семимиллиметрового паразита различимы перьевые бородки, а строением тела он напоминает современных пухоедов, живущих на ржанкообразных и гусеобразных птицах[229]. Вот, собственно, и все, что осталось от пухоедов в палеонтологической летописи. А их потомки, сосущие вши, в ископаемом виде пока вообще не обнаружены.

Но природа позаботилась, чтобы не оставить нас в неведении о происхождении вшей. На отсыревших книгах и продуктах питания иногда можно встретить крошечных бескрылых насекомых с прозрачным тельцем – сеноедов Liposcelis из семейства липосцелидид (Liposcelididae) (рис. 9.14). По-английски их называют «книжные вши», и это не просто фигура речи. Липосцелидиды – живое переходное звено эволюции, связывающее вшей со свободноживущими насекомыми. Это семейство занимает особое место в очень древнем отряде сеноедов (Psocoptera), чья эволюционная история началась еще в палеозое. Нормальные сеноеды крылаты и питаются водорослями и плесенью на свежем воздухе. Липосцелидиды же проникли в человеческие дома, птичьи гнезда и норы млекопитающих, где они чувствуют себя как на курорте: тепло, влажно, много гниющей органики, можно никуда не летать – что еще для счастья надо?[230] Иногда сеноеды настолько наглеют, что забираются в перья и шерсть обитателей гнезда. Не надо обладать богатым воображением, чтобы представить, как такие безобидные нахлебники могли со временем превратиться в первых пухоедов, от которых затем произошли[231] все остальные вши.

* Grimaldi D., Engel M. S. Fossil Liposcelididae and the lice ages (Insecta: Psocodea) // Proceedings of the Royal Society B. 2006. Vol. 273. P. 625–633.

Разные насекомые шли к кровососанию разными эволюционными путями. Можно было бы еще вспомнить кровососущих клопов, которые начинали с охоты на насекомых в норах млекопитающих. Достойны упоминания и кровожадные бабочки-совки Calyptra, чьи предки сначала приспособили хоботок для прокалывания жесткой кожуры фруктов, а затем стали пронзать им кожу животных. Но всех не перечислить: по самым скромным оценкам, в ходе эволюции кровососание независимо возникало у насекомых 14 раз[232]. Натуралист Роберт Гук, первый, кто изучил вшей и блох под микроскопом, писал о кровососах: «Эти создания ранят кожу и пьют кровь не из неприязни или из мщения, но в силу чистой необходимости»[233]. Надеюсь, я убедил вас, что, постигая эту необходимость, мы одновременно вглядываемся в хитросплетения собственной исторической судьбы.

В сентябре 1859 г. вдоль берегов Ньясы, усеянных хижинами туземцев, медленно плыла парусная лодка. В ней сидели Давид Ливингстон с братом Чарльзом и еще два их спутника – первые европейцы, увидевшие это огромное, площадью с Байкал, озеро в Восточной Африке. В один из дней на горизонте показался высоченный столб сизоватого дыма – складывалось впечатление, будто где-то горят целые мили травы. Но когда лодка нырнула в полосу этого дыма, стало ясно, что на самом деле над Ньясой вьются миллионы мелких комаров. Как снежинки в сильную метель, они хлестали путешественникам в лицо – плыть можно было только с закрытыми глазами. Это были комары-хаобориды (Chaoboridae), личинки которых живут в водах Ньясы и других крупных озер. Взрослые хаобориды не питаются, в отличие от своих ближайших родичей, кровососущих комаров-кулицид. Но Ливингстону все равно повезло, что он остался в живых после встречи с ними – известны случаи, когда рыбаки, оказавшись в центре многокилометрового комариного облака, сбивались с пути и погибали…