Опасность и соблазн - Конни Брокуэй

Кейт медленно подняла руку. Кит повернул лошадь. И вот уже он исчез за деревьями, а через десять минут отъехала и карета.

Ему разрешили уехать. Он снова принадлежит самому себе. А разве так не лучше? Разве не этого он добивался с самого начала?

И для Кейт так лучше. Она будет есть на золоте и пить из хрусталя. Сегодня вечером она оденется в шелка, и глаза ее будут сверкать точно черные алмазы, а кожа засияет, освещенная тысячью свечей. Она будет улыбаться, разгорячившись в танце, и лицо ее запылает, и маркиз не устоит, он подойдет и скажет ей, что она прекрасна. Но он никогда не узнает, как она на самом деле прекрасна, потому что никогда не увидит, как темнеют от страсти ее глаза, как кожа становится влажной, как волосы падают, разметавшись, на плечи… А может, и узнает.

Кит пришпорил Дорана, пустил его в галоп, словно мог убежать от своих мыслей, и крепкие длинные ноги мерина без усилий покрывали милю за милей. Ничто больше не удерживает здесь Кита. Он поблагодарил маркиза за его щедрость и еще раз был вынужден принять его благодарность за то, что он доставил сюда Кейт. Кит стоял, вежливо слушая планы маркиза представить ее на каком-то домашнем приеме и бормоча что-то уместное по поводу беспокойства маркиза из-за того, что Мерри остается дома.

Шум прибоя, смешанный с ветром, все равно не заглушил ее голоса: «Вы можете придумать какую-либо причину, почему мне не стоит оставаться здесь?»

Тысячи, но ни одной достаточно убедительной.

Он выполнил свое обязательство перед дочерью полковника Нэша и теперь волен следовать собственным наклонностям, расплатиться с последним долгом, найти предателя и убийцу Дугласа. А потом… Что потом?

Наверное, он вернется в полк. Он солдат, хороший тактик и на поле битвы знает все. Если повезет, через пару лет его сделают майором.

Но зачем? Для чего все это в конечном итоге? Чтобы прожить свою жизнь независимо? Ведь именно такое обещание он дал самому себе, после того как их предали в Лемоне.

Но он не такой и никогда таким не был. Не важно, выполнил он свой долг перед ней или нет, он всегда будет связан с Кейт Нэш Блэкберн узами более сильными, чем клятвы. Он любит ее. Он всегда будет…

— Стой!

Четверо вышли из-за валунов по обе стороны дороги, двое стали перед ним, и еще двое — сзади. В руках у них были копья. Один держал заряженный пистолет. Кит потянул назад поводья, схватился за рукоять палаша, висящего в ножнах у него на спине. Палаш со стальным шипением выскользнул наполовину из ножен, как вдруг Кит услышал сзади знакомый голос:

— Ты никогда ничему не учишься, да, приятель?

Кит повернулся, а Каллум Ламонт подошел, держа мушкет на уровне своего живота. Лицо его было безжалостным, а его спутников трясло от злобного возбуждения.

— После того как тебя обманули во Франции, нужно было быть поосторожнее с тем, кому доверяешься.

Уйти не удастся, но это еще не значит, что он станет лебезить.

— Ради Бога, Каллум, — протяжно сказал Кит, опуская палаш обратно в ножны. — Говори, приятель, отчетливее. Голос у тебя как у курицы, которой свернули шею.

Каллум сделал рукой резкое движение, и голова Кита наполнилась болью.

Третье ведро снега, которое швырнули ему в лицо, оживило Кита. Он жадно ловил ртом воздух, дрожал, его рвало. От жгучей боли в руках и плечах боль от сломанных ребер казалась не такой сильной. Они перебросили веревку через крюк, вбитый в низкий потолок какой-то хижины, и связали его запястья вместе, а потом… потом Каллум хорошо позабавился, но так и не получил нужных ему сведений.

Он хорошо умел бить, этот Каллум. Лучше, чем мог ожидать Кит от сына шлюхи. Сквозь красную дымку боли, грозящей захлестнуть его, Кит подсчитывал повреждения: пара сломанных ребер, один глаз заплыл, выбит зуб, и два пальца на правой руке выпрямлены так симметрично, как никогда не предполагал Господь Бог.

— Я знаю, что ты явился за сокровищем, — сказал Каллум, расхаживая взад-вперед перед Китом. — Но ты его не получишь. Оно мое. Я уже убил один раз из-за него, теперь убью и тебя. Твой единственный выбор — хочешь ты умереть быстро или медленно. В любом случае ты скажешь мне, где оно спрятано.

— Я не знаю. — Кит уже говорил это раз десять, и каждый раз начинались побои. Скоро он вообще не будет отвечать.

— Знаешь. — Со злобным рычанием Каллум рванул Кита вверх за воротник рубашки, разорвав ткань на спине. Один из товарищей Каллума, стоявший сзади, присвистнул.

— Иисусе сладчайший, этот ублюдок заклеймен, — прошептал тот, кого называли Беном.

— Впечатляет? — хрипло усмехнулся Кит. — Может, вам понравится. Или, может, вы предпочтете попробовать хлыст? Каллуму всегда нравились трудные задачи.

— Это он о чем?

— Мы с Каллумом старые приятели, верно, Каллум? Он спас мне жизнь в тюрьме.

— Это правда? — спросил один из них.

Кит продолжал говорить, потому что, пока слушают, не бьют.

— Я хотел спросить тебя кое о чем, Каллум.

— Ты здесь, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их.

Кит не обратил на это внимания.

— Кто нас предал, Каллум? Меня, Рэма, Данда и Дугласа? Ты знаешь?

— Так я и думал! — злорадно крикнул Каллум, широко ухмыляясь. — Так я и думал, что ты никогда не догадаешься! Ха! Вот здорово! Просто отлично.

— Кто это был?

Каллум злобно ощерился. Он наклонился, придвинув голову к Киту:

— Скажи мне то, что я хочу узнать, и как только я добуду сокровище, я скажу тебе то, что хочешь узнать ты.

Кит скрипнул зубами.

— Я не знаю.

Каллум выпрямился, разочарованный.

— Лягушатники неплохо обработали его, а, ребята? Но держу пари, я сделаю не хуже.

Кит встретил его злобный взгляд сквозь туман боли. Будь он проклят, если дрогнет перед такими, как Каллум Ламонт.

— Ты уверен, что тебе это по плечу, Каллум? Голос у тебя что-то хриплый. Может, тебе нездоровится?

Каллум ударил Кита кулаком в подбородок, голова у него откинулась назад.

— К ночи станет ясно, как ты умеешь острить. Дай мне свои поводья, Бен.

— Может, не стоит, Каллум? — спросил Бен.

— Что?!

— Да просто в прошлый раз и так с трудом привели его в чувство, и, если ты будешь лупить слишком сильно, он не сможет сказать нам, где Мердок и его жена спрятали золото.

— Парень прав, — сказал Кит.

— Заткнись.

— А ты уверен, Каллум, что он знает? — спросил другой. — Мы тут с ним возимся, а он клянется, что ничего не знает. Вот я и думаю: может, он действительно не знает?