Германия. Противостояние сквозь века - Александр Широкорад

Он предложил Шувалову составить отдельную, особо секретную статью, содержащую согласие Германии на захват Проливов русскими. «Это соглашение, – заметил канцлер, – такого рода, что его следует спрятать под двойное дно». Он предложил Шувалову отредактировать к следующей встрече проект соответствующей статьи.

Полагая, что он сделал максимум возможного, чтобы соблазнить русское правительство и побудить его пойти на уступки, Бисмарк перешел к самому главному. Он взял портфель, извлек из него какую-то бумагу и прочел изумленному Шувалову текст австро-германского союзного договора. На этом встреча закончилась.

В конце концов стороны сошлись на тексте российско-германского договора: «В случае, если бы одна из высоких договаривающихся сторон оказалась в состоянии войны с третьей великой державой, другая сторона будет хранить по отношению к первой благожелательный нейтралитет и приложит все старания к локализации конфликта. Это обязательство не относится к войне против Австрии или Франции в случае, если бы таковая возгорелась вследствие нападения на одну из этих держав одной из высоких договаривающихся сторон».

Статья вторая касалась балканского вопроса: «Германия признает права, исторически приобретенные Россией на Балканском полуострове, и особенно законность ее преобладающего и решительного влияния в Болгарии и в Восточной Румелии. Оба двора обязуются не допускать никаких изменений в территориальном status quo названного полуострова, не сговорившись предварительно между собой».

Статья третья воспроизводила статью договора 1881 года относительно закрытия Проливов.

К договору прилагался особый протокол, в котором Германия обязывалась оказать России дипломатическое содействие, если русский император найдет нужным «принять на себя защиту входа в Черное море» в целях «сохранения ключа к своей империи».

Договор вместе с протоколом был подписан Шуваловым и Бисмарком 18 июня 1887 г. Он получил название «договора перестраховки».

Вскоре в германскую политику вмешался субъективный фактор – 9 марта 1888 г. умер император Вильгельм I и на престол взошел его 57-летний сын, Фридрих Вильгельм (Фридрих III). Но он процарствовал лишь 3 месяца и 15 июня того же года скончался. Новым императором стал внук Вильгельма I и старший сын Фридриха III, 29-летний Вильгельм II.

Старый канцлер стал мешать новому императору. Бисмарка начали постепенно оттеснять от дел, и в марте 1890 г. он окончательно ушел в отставку после 28-летнего пребывания во главе правительства сначала Пруссии, а затем Германской империи. Одновременно ушел с поста статс-секретаря и его сын Герберт.

Бисмарк выступал против войны с Россией. Генерал Георг Каприви, назначенный новым рейхсканцлером, был настроен менее категорично и считал войну с Россией вполне возможной.

Вскоре после вступления на престол, в речи 6 августа 1888 г. Вильгельм II заявил: «Есть люди, у которых хватает совести утверждать, что мой отец собирался отдать обратно то, что он завоевал шпагой вместе с принцем Фридрихом Карлом. Все мы слишком хорошо его знали, чтобы молчать хоть одну минуту перед таким оскорблением его памяти. Он думал так, как и мы; из завоеваний великой эпохи ничто не может быть отдано обратно. Я верю, что вся наша армия и все мы держимся на это одного взгляда: скорее мы оставим на поле битвы 18 корпусов нашей армии и 42 млн жителей, чем отдадим хотя бы один камень из того, что завоевали мой отец и принц Фридрих Карл»[107].

Этой речью Вильгельм II поставил крест на попытках французских реваншистов дипломатическим путем вернуть себе Эльзас и Лотарингию.

Французские политики и военные прекрасно понимали, что конфликт с Германией один на один может кончиться лишь разгромом Франции, причем куда более страшным, чем в 1870–1871 гг. Англия обладала огромным флотом. В течение почти двух столетий ее Адмиралтейство руководствовалось «двойным стандартом мощи» – британский флот должен быть равен двумя следующим по мощи флотам. Но британская армия оставалась маленькой и не могла противостоять германской даже вместе с французскими войсками. Итальянцы, понятно, были не в счет. Надежда у реваншистов была только на Россию.

В январе и марте 1890 г. во Франции были размещены новые русские займы на сумму в 650 млн франков. С мая того же года по указам своего правительства французская полиция начала сотрудничать с русской заграничной охранкой в борьбе с русскими нигилистами. В ходе нескольких провокаций были арестованы и депортированы в Россию ряд известных революционеров. Александр III, получив об этом извещение французских властей, с удовольствием воскликнул: «Наконец-то во Франции есть правительство!»

18 февраля 1891 г. в Париж прибыла инкогнито, под именем графини Линген, мать Вильгельма II, вдовствующая императрица Фредерика. Судя по всему, это была попытка кайзера уладить отношения с Францией. Однако на третий день после прибытия императрицы в столице Франции начались массовые антигерманские выступления «патриотов». В свою очередь, германская пресса начала антифранцузскую кампанию. Германская газета «Kolnische Zeitung» писала: «Мы не может допустить, чтобы французы оскорбляли августейшего монарха Германской империи и его благородную мать… Немецкий народ вправе требовать, чтобы французское правительство и народ дали ему достаточное удовлетворение…»

Дело шло к войне. В историю события февраля вошли как «военная тревога 1891 года». Однако вновь последовал грозный окрик из Петербурга, и «тревога» закончилась.

В марте 1891 г. президент Французской республики Карно был награжден высшим русским орденом – Андрея Первозванного. Ордена Александра Невского получили французский военный министр Фрейсине и министр иностранных дел Рибо.

25 июня 1891 г. на Кронштадтский рейд прибыла французская эскадра адмирала Жерве. Ради союза с Францией Александр III пошел на беспрецедентный шаг. При встрече эскадры он снял головной убор во время исполнения французского гимна. В самой же России и до, и после этого за исполнение Марсельезы отправляли за решетку.

Газета «Санкт-Петербургские ведомости» писала: «Прибытие французской эскадры в Кронштадт и блестящий прием, ей оказанный, делают, конечно, все более вероятным сближение между Францией и Россией. Две державы, связанные естественною дружбой, располагают такою грозной силой штыков, что Тройственный союз должен остановиться невольно в раздумье».

27 августа 1891 г. Россия и Франция подписали военную конвенцию, направленную против Германии. Соглашение это хранилось в столь глубоком секрете, что даже военный министр Ванновский не имел о нем точных сведений.

Статья первая этой конвенции гласила:

«Если Франция подвергнется нападению Германии или Италии, поддержанной Германией, Россия употребит все свои наличные силы для нападения на Германию.

Если Россия подвергнется нападению Германии или Австрии, поддержанной Германией, Франция употребит все свои наличные силы для нападения на Германию».