Россия против России. Гражданская война не закончилась - Леонид Млечин

Максим Дормидонтович Михайлов, служивший протодьяконом в Омске, своим невероятным басом-профундо придавал значимость службам владыки Сильвестра, который поддерживал Колчака. В 1924 году Михайлова перевели в Москву. Он стал солистом Большого театра, народным артистом СССР, лауреатом Сталинских премий.

В городе собралось немало талантливых актеров и художников, бежавших из Москвы и Питера. В кружке литературы и искусства «Единая Россия» выступал будущий крупный советский скульптор Иван Дмитриевич Шадр (Иванов). Омичи наслаждались музыкой в исполнении оркестров и хоров чешских легионеров. Будущий ректор Московской консерватории дважды лауреат Сталинской премии Виссарион Яковлевич Шебалин, тогда студент Омского сельскохозяйственного училища, рассказывал:

«Первым по-настоящему хорошим симфоническим оркестром, который я слышал в своей жизни, был чешский оркестр. В Омске он дал два концерта. Впечатление осталось очень сильное и глубокое».

В Омске выступал «отец российского футуризма» поэт Давид Давидович Бурлюк. Он вспоминал:

«Март 1919 года я провел в Омске, являвшемся тогда столицей колчаковского государства.

Там выходило несколько газет, были высшие учебные заведения, правда, постепенно превращавшиеся в женские — вследствие непрерывных призывов».

Бурлюк написал в 1919 году стихотворение «Омское». Город назвал скукотундрой:

Георгий Андреевич Вяткин, поэт и прозаик, работал в отделе печати Управления делами Верховного правителя. Он опубликовал отчет о поездке Колчака по Иртышу на Тобольский фронт. Воспроизвел беседу с одним из офицеров, который вспоминал, что до появления адмирала армия была раздета и разута:

— Ну а теперь, слава богу, одеты, обуты до самой весны. И, разумеется, настроение совсем другое. Кабы все наши армии были одеты и обуты — давно бы в Москве были. Дайте солдату ласку, а победу он вам даст.

«Для поездки адмирала в Тобольск был реквизирован самый большой пароход, — рассказывал управляющий делами правительства Георгий Константинович Гинс. — Он должен был отойти в Семипалатинск. Уже проданы были билеты, и публика начала занимать каюты, когда пришло приказание: „Всем пассажирам выгружаться“. Шел дождь. Другого парохода не было, а публику гнали с парохода.

Я видел, с каким удовольствием уходит адмирал к себе в каюту читать книги. Вождь армии и вождь флота — люди совершенно различные. Бонапарт не может появиться среди моряков.

Корабль воспитывает привычку к комфорту и уединению каюты… Что же читал адмирал? Он прямо зачитывался „Протоколами сионских мудрецов“. Голова его была полна антимасонских настроений. Он уже готов был видеть масонов и среди окружающих, и в Директории, и среди членов иностранных миссий».

Первые несколько месяцев армия Колчака наступала. Но адмирал недолго одерживал победы.

Словно предчувствуя его скорое поражение, покинувший Петроград поэт Георгий Владимирович Маслов написал в Омске стихи «Пир во время чумы»:

«Политическая пестрота омского общества была просто неимоверной, это был настоящий клубок ожесточенных людей, боровшихся между собой, — рассказывал один из сотрудников пресс-службы Колчака. — Провинциальная, казачья глушь с шумной межпартийной враждой, возней и руганью, с интригами отдельных политиков… Ссоры между молодыми сановниками, считавшими Омск за первую ступень своей карьеры.

Никто в этом шумном Омске не знал, что же следует, собственно, вложить в уста этим самым колчаковцам, чтобы те могли объяснить, за что они борются, льют кровь и свою и чужую, чего хотят теперь и какие планы имеют на будущее».

Большевики считали важнейшим Южный фронт и там сосредоточили основные силы. Одолев Деникина, всей мощью повернулись против Колчака, и его войска не выдержали напора Красной армии.

Адмирал принял на себя ответственность, справиться с которой не смог. Военный моряк Колчак не был подготовлен ни к политической работе, ни к командованию сухопутными силами.

Колчаку и его генералам не хватило знаний и опыта для руководства боевыми действиями на таком огромном театре военных действий.

Особое значение приобретал пост начальника штаба Верховного главнокомандующего.

Колчак отдал его полковнику Дмитрию Антоновичу Лебедеву. Полковника прислал для связи Деникин, чтобы объединить силы белого Юга и белой Сибири.

«Лебедев, — писал начальник британского экспедиционного корпуса в Сибири Джон Уорд, — стал центром группы отчаянных людей, которым недоставало только холодного рассудка, чтобы сделаться страшными».

Лебедев получил генеральские погоны. Но ему, как и Колчаку, не хватало опыта и знаний для руководства войсками на таком огромном театре военных действий. Никто не думал тогда, заметил один из его министров, что назначение Лебедева могло быть результатом неумения адмирала разбираться в людях.

Колчак наступал тремя армиями. Западной армией командовал генерал-лейтенант Михаил Васильевич Ханжин, последняя должность в царской армии — генерал-инспектор артиллерии при Верховном главнокомандующем. Он взял Уфу. Немного не дошел до Волги и покатился назад.

Оренбургская армия наступала на юге. Командующий — генерал-лейтенант Александр Ильич Дутов. Полковник царской армии, он в 1917 году был избран атаманом Оренбургского казачества и членом Учредительного собрания. В лагере белых его считали человеком посредственных способностей, а вот Троцкий ценил выше. Колчак одарил Дутова генеральскими погонами, но Александр Ильич предпочитал называть себя походным атаманом всех казачьих войск.

Сибирской армией командовал генерал-лейтенант Радола Гайда. Его именуют чехом. В реальности его отец — австриец, мать — черногорка, женился он на албанке. Гайда, фармацевт по образованию, прапорщик австро-венгерской армии, в сентябре 1915 года попал в плен и перешел на сторону России. Гайда командовал чешско-словацкими эшелонами, растянувшимися между Новониколаевском и Байкалом. Он пошел на службу к Колчаку, который произвел его в генералы.

Войска Гайды дошли до Казани. Но он отказался выполнить приказ Колчака приостановить наступление и перебросить части на помощь Западной армии. В результате Западная армия потерпела поражение. Покатилась назад и Сибирская армия. Гайду отстранили от командования и уволили, лишив звания и наград.