Боярская честь - Юрий Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Я потянул за верёвку. Ого, он что — полтонны туда нагрузил? Я еле вытянул почти полный мешок. Да в нём верных полцентнера будет, если не больше. Я с трудом оттащил его к развалинам, высыпал. У колодца высыпать не стал: вдруг интересно прохожим будет — чего это тут куча свежей земли лежит? Сбросил пустой мешок Фёдору:
— Сыпь поменьше — по половине мешка.
— Как скажешь, боярин.
Мы работали без перерыва часа два, потом я решил, что нам обоим необходим короткий отдых. Федька выбрался из колодца мокрым от пота:
— Дышать нечем, боярин, хоть воздуха свежего глотну.
Он повалился на траву, отдышался.
— А глубоко ли копать будем, боярин?
Я решил пошутить:
— Сажени четыре ещё.
Федька аж подскочил.
— Четыре сажени? Я же умру!
Я засмеялся.
— Пошутил я, Федь.
— А сколько?
— Сам не знаю, там видно будет.
Пока Федька лежал, я задумался. А и в самом деле — на какую глубину копать? И что будет сигналом о конце моих изыскательских работ? Ответа на этот вопрос я пока не знал.
Теперь опуститься в колодец решил я.
— Боярин, давай уж я копать буду. Мы люди привычные.
— Охолонись немного, Федя.
Я спустился по верёвке в колодец. Федька уже углубился на метр, всё-таки площадь колодца была велика — немногим менее двух метров. Но делать нечего: назвался груздем — полезай в кузов.
Я взялся за лопату. И в самом деле здесь душно, воздух спёртый.
Я копал и копал, загружая землю в мешок. Когда почувствовал, что силы на исходе, вылез наружу. Ветерок приятно овевал разгорячённое лицо. Какая благодать — вдохнуть свежего воздуха. Вот ведь — дышишь, и не чувствуешь, как это славно.
Мы передохнули, затем в колодец полез Фёдор. Работали в полную силу, и лишь когда солнце коснулось горизонта, я крикнул Феде:
— Всё, вылезай, прихвати фонарь и лопату.
Федька вылез взмыленный, мокрый от пота.
— Хорошую баню ты мне устроил, боярин.
Эх, чего не предусмотрел — так это не сказал холопам, чтобы баньку истопили. Мы оба были потные, в пыли. От стекающего по лицу пота на пыльной коже оставались полоски. Я посмотрел на Фёдора и засмеялся.
— Ты чего смеёшься, боярин? Думаешь — как боярин, так чище меня?
Мы оседлали отдохнувших коней и поехали домой. По дороге умылись во встреченном ручье тёплой, нагретой солнцем водой. А одежду теперь только стирать, столько пыли не выбьешь. Надо будет завтра сменную одежду, что похуже, взять.
С утра все мышцы ныли с непривычки. Одно дело — в седле сидеть и саблей махать, и совсем иное — копать с утра до вечера, как Стаханов.
Мы плотно поели, выехали.
У колодца я переоделся, а Федька остался в исподнем.
— Не могу в одёже, боярин, душно.
Снова два часа каторжной работы, потом перерыв. Федька упал в траву, а я сидел рядом и думал — там ли мы копаем, не ошибся ли я? Не пустышку ли тяну? Столько труда может насмарку пойти.
После перерыва вниз спустился я. Колодец стал заметно глубже, и поднимать мешок с землёй стало труднее, впрочем, как и дышать.
Через час работы лопата стукнулась о камни. Кладка что ли неровная? Или конец колодца? Может, мы добрались до дна? Если это дно, то вся работа впустую.
Меня охватила такая злость, что я с силой ударил лопатой под камень. Земля провалилась, и из образовавшегося небольшого отверстия потянул сквознячок. Э, нет, работа не впустую. Не бывает сквозняков, если нет тяги, если нет второго выхода.
Я копал и копал, пока обеспокоенный Фёдор не крикнул сверху:
— Боярин, ты там живой?
— Живой, Федька.
Я вылез из колодца — сил копать уже не было. Да и солнце клонится к закату. Я и не заметил, как быстро пролетело время и я проработал в колодце почти две смены кряду.
— Всё, Федька, хватит на сегодня — сил нет, да и баня нас ждёт.
— Как скажешь, боярин.
Но по голосу чувствовалось — рад Федька. Да и то — долбим и копаем — трудно, тяжело, душно.
Пока я не стал говорить Фёдору, что пробился к небольшому отверстию. Велико ли оно и куда ведёт, я не знаю. Может, промоина от грунтовых вод? Завтра я должен докопаться до истины и решить, стоит ли продолжать рыть дальше в этом колодце.
Добравшись до дома, мы помылись в бане, поели и без сил свалились на постели. По-моему, я даже снов не видел.
А поутру мы уже снова были у колодца. Я полез первым и стал быстро копать, расширяя маленькое отверстие. По мере работы оно становилось всё больше и больше. Я уже видел, что это боковое ответвление, и оно тоже выложено камнем.
Наконец, ближе к полудню боковой ход был освобождён от земли. Сам ход невелик по размерам — идти можно было только согнувшись в три погибели. Осмотреть? Не рухнут ли древние стены, не обрушится ли кладка? Боязновато быть заживо погребённым под землёй.
Всё-таки я отважился — взял в руку масляный фонарь и полез по ходу. Через пару метров одумался, вспомнил о подземном ходе, что вёл в Нижегородский кремль. Нет ли и здесь ловушек для наивных и неосторожных?
Я попятился задом — развернуться не было никакой возможности.
— Эй, Федька! — Поднял я лицо кверху.
— Чего, боярин?
— Срежь мне палку длиной в сажень.
— Сей момент.
Федька исчез, и вскоре сбросил мне сучковатую, но прямую и прочную палку.
Я снова двинулся вперёд, палкой простукивая перед собой стены, пол и потолок подземного хода. Продвигался медленно. Не хотелось бы упасть на врытые колья в волчьей яме.
Ход был узок, невысок, но прямой, без поворотов. Никаких ловушек пока не было, и метров через десять я упёрся в небольшую дубовую дверь. Заперта? Не ждет ли за ней хитроумная ловушка?
Я палкой толкнул дверь, та скрипнула на петлях и едва приоткрылась. Я ткнул сильнее — дверь от удара распахнулась, громыхнуло железо, и в тусклом свете масляного фонаря блеснул меч. Волосы на голове от ужаса встали дыбом, я покрылся липким потом. Не зря я всё-таки палку взял.
Я вытянул руку с фонарём, подсветил. На полу валялись проржавевшие латы от полного рыцарского доспеха — панцирь, латная юбка, шлем с забралом, наручи, наплечники. В железных рукавицах — рукоять меча, а само лезвие от старости отскочило и лежало в стороне. Я с облегчением выдохнул — оказалось, всё это время я не дышал, вытер рукавом пот со лба, да только ещё больше вымазался грязью.
Я пролез через небольшую дверь в темное пространство, ногой отбросил рыцарские латы. Странно — как он сюда попал, этот рыцарь? И доспехи ведь не наши — явно немецкие, они такие носили. Русские витязи имели другую броню.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!