Артефакт оборотней - Василина Лебедева

– На «ты». Забыла уговор? Вечером объясню, сейчас некогда мне.– И вышел за дверь, крепко закрыв её за собою.

Время до вечера я коротала то смотря телевизор, то сидя за ноутбуком. Поговорила с Мартой, заверила, что у меня всё хорошо. Говорить о приезжих пока не стала – знала, что сорвётся сразу в становку. Включила старый фильм, легла на диван, и под него уснула.

Проснулась от звука открывающейся двери, ага вот и дед, нет просто Матвей пришёл. Надо и мысленно отказаться от деда, скорее всего это его не просто задевает, а обижает.

– Ну что, как ты тут?– Он зашёл в комнату, огляделся, положил принесённый пакет на стол и потёр руки.

– Нормально. Есть будете?

– Да перекушу и чаю хочу.– Он нахмурился.– Да ты забыла, на «ты» ко мне обращайся.

– Хорошо.– Кивнула.– Пошли на кухню.

– Иди накрывай на стол, я пойду сначала умоюсь.

Хорошо хоть теперь свет можно включить! Мужчина пришёл, когда я уже заканчивала накрывать.

– В общем так: я пока перееду к тебе,– он взялся за ложку и серьёзно на меня посмотрел,– свой дом я выделил для заготовщиков наших, там ночевать будут. Так спокойнее будет – и ты под присмотром и вопросов не возникнет: почему из трубы дым виден, да пищей готовящейся тянет.

– Это хорошо. И мне всё не так скучно будет, да и не будет каждый шорох настораживать. А зачем лес всё-таки? – Я, проголодавшись, последовала примеру Матвея уже вовсю уминавшего тушённые с мясом овощи.

– Так в основном на заготовки, дрова для становки. Да и к концу лета надо будет подправить два дома здешних, крыша течёт в одном, во втором полы менять.

Я так и зависла с ложкой.

– Подожди. Ты хочешь сказать, что сейчас дрова заготавливают? Не летом?

Он хохотнул:

– Вот так и видно городского жителя! Зимой-то удобнее намного: во первых дел сейчас особо нет, а летом что ж разрываться? Ну а во вторых зимой сокотока в деревьях нет, легче намного рубить. А ну-ка вспомни стих Некрасова: «Однажды, в студёную зимнюю пору, Я из лесу вышел; был сильный мороз. Гляжу, поднимается медленно в гору, Лошадка везущая хворосту воз». Учила небойсь в школе? Сейчас нарубят, распилят, да сложат под навес, а через зиму вот и готовы дрова.

– Ооо, так это получается не на следующую зиму?

Он мотнул головой, сыто откинулся на спинку стула.

– Нет, они должны полежать, вот через зиму самое то будет.

Так за неспешным разговором мы поужинали, попили чай под рассказы из жизни мужчины. Пока он купался, я постелила ему на диване и пошла спать.

Ранним утром меня выдернул из сна громкий мужской голос, который раздался совсем рядом, отчего я резко натянула одеяло и укрылась разве что не с головой.

– Матвей! Спишь что ли? Давай просыпайся, пошли завтракать.

– Ты чего орёшь, заполошный! И какого рожна в чужой дом запёрся? Давай на выход!

Послышалась возня и отдалённый возглас, видимо из сеней:

– Ты чего? Прям и зайти нельзя!

– А с зелейщицей нашей потом сам объясняться будешь, какого по её дому шастал, да ещё и в обуви. Сегодня, завтра приедет, думаешь не учует что ли?

– Это с Мартой что ли?– Совсем уж тихо, услышала только потому, что с утра тишина стоит.

– С нею родимой.

– Ой ё… нее, с нею не хочу,– возглас уже намного громче и хлопок закрывшейся двери. Я же уже закусив край одеяла смеялась так, что потекли слёзы. Да уж Мартой пугать – это надо запомнить.

Выглянула из комнаты и спросила шёпотом:

– Он один был или кто стоит на улице?

– Один. Ушёл уже. Доброе утро дочка.

– Доброе.– Я зашла в комнату, накинула халат и затянув пояс вышла обратно. Матвей уже успел убрать за собою постель – вот же шустрый!

– Я в ванную первый! Мне пора уже бежать, пока ещё кого не принесло.

Проводив Матвея, я принялась за генеральную уборку, благо утро было солнечное и даже сквозь шторы солнышко хорошо освещало дом. Быстро управившись, поняла – заняться определённо нечем! Побродила в раздумьях по дому, зашла в тёмную, безоконную кладовку и тут меня осенило!

Расчистила себе рабочее место, принесла дополнительно лампу для более яркого освещения и направилась в комнату. Несколько минут я всё же в нерешительности раздумывала: «Стоит ли?». Но, откинув сомнения, открыла тот самый «подарочек»-сумку, вытащила и отнесла в кладовку сначала напольный мольберт, достала этюдный ящик, осмотрела его содержимое, заглянула в пакет, поморщилась, села прямо на пол, слегка раскачиваясь пыталась понять: а что я собственно хочу сейчас изобразить и что для этого потребуется.

Ухватила за кончик ускользающую мысль-образ и улыбнувшись достала листы бумаги, несколько водорастворимых графитных карандашей, кисть и пошла в кладовку.

Сколько времени там я провела – не знаю, настолько увлеклась, что даже вскрикнула, когда дверь в кладовку открылась и заглянул Матвей.

– Ну дочка ты меня и напугала!– Он облегчённо выдохнул.– Пришёл – тишина, никого нет, я по комнатам и…– Тут он наткнулся взглядом на мой рисунок. Он был карандашный, монохромный, но с помощью размывки заднего фона и выделения чёткими линиями переднего, получился словно объёмным.

Изобразила я Марту -слегка склонив голову, она рассматривала большой лист вьющегося растения. Чуть нахмурившись, с немного растрепанными волосами и небрежно заправленной прядью за ухо. Казалось, что она сейчас выпрямится, взглянет на тебя и улыбнётся. Матвей не отрывая взгляда от рисунка сделал пару шагов внутрь кладовки и остановился, я скосила на него глаза, было интересно: нравится или нет? Он словно погрузился в созерцание, не отрывая глаз спросил:

– Можно я… – Повернулся ко мне:– Ты мне можешь его подарить?

Я кивнув прошла к мольберту, сняла клейкую ленту, удерживающую бумажное полотно, свернула и протянула Матвею.

– А ты…– Он замялся и, аккуратно его забрав, попытался спросить:– Ты не могла бы…

– Не расскажу,– улыбнувшись, ответила на незаданный вопрос.

Он облегчённо выдохнул, кивнул и отвернулся, но я успела заметить в его глазах тихую, затаённую грусть. Но спрашивать ничего не стала, мне бы со своей жизнью разобраться.

Перед уходом он всё же обронил:

– Молодая, душа у неё молодая. А я старый, потрёпанный всеми ветрами хрыч.

И ушёл! Я стою в кладовке, голодная между прочим, его ждала, думала вместе поедим, а он ушёл! Вздохнув, кинула карандаши на стоящую рядом коробку и пошла на кухню, делать нечего – придётся так чем-нибудь перекусить.

Вернулся Матвей глубокой ночью, когда я уже спала. Выглянула из спальни, спросила будет он ужинать или нет, но он, растапливая камин, только махнул рукой и отправил меня спать. Утром, когда проснулась, его уже не было, постель аккуратно сложена и не понятно: ночевал он или пришёл просто протопить?