Абонент недоступен - Фридрих Незнанский

– Мы теперь без связи.

– Убери руку, – попросил Гордеев. – Я посмотрю.

Его взору открылась рваная, но неглубокая рана. Очевидно, от осколка. Крови было предостаточно, чтобы проявить повышенное беспокойство – она так и хлестала.

– Идти сможешь? – спросил Гордеев. – Нужно перебраться на более сухое место.

– Не знаю еще, – сдавленно проговорил Пиранья. – Сейчас попробую.

Пиранья попытался подняться, но тут же с искаженным от боли лицом возвратился на место.

Юрий взвалил на себя тело Пираньи, благо сделать это оказалось легко – его вес вряд ли достигал пятидесяти килограммов. Найдя камень, возвышающийся над водой, он аккуратно усадил на него окровавленного спецназовца.

– Где у тебя аптечка?

– Там, за спиной, на поясе.

Гордеев извлек из-под бронежилета Пираньи миниатюрную коробочку, в которой, тем не менее, он нашел все самое необходимое, применяемое при подобных ранениях: перевязочный пластырь, антисептические микстуры и даже морфин.

Он тщательно промыл рану и залепил ее пластырем. Прикинув, сколько крови мог потерять этот боец, которому, по всей видимости, не было еще и двадцати трех лет, решил, что не так много, чтобы всерьез беспокоиться за его жизнь. «Скоро выкарабкается, – подумал Гордеев. – Этот выкарабкается». Не в состоянии себе объяснить почему, Гордеев был убежден, что Пиранья был из тех, кто благополучно выходит из самых-пресамых безнадежных положений.

Федотов изо всех сил пытался оторваться от преследователей, среди которых был его «враг номер один» – адвокат Гордеев. Но оторваться не удавалось. Уж очень проворен был у Гордеева напарник, который, казалось, предугадывал каждый последующий шаг, который только пытался совершить Федотов.

И вот, наконец, укрывшись в глубокой темной нише, он понял, что преследователи остались с носом. Потому что они прошли мимо него, не обратив ни малейшего внимания.

Федотов перевел дыхание. Ему позарез нужно было связаться с поверхностью и сообщить о случившемся. Но отсюда, из глубокого подземелья, его сотовый телефон не пробивался наружу. Необходимо было выбраться наверх. Но сейчас каждый его шаг контролировался преследователями.

Он прислушался. Преследователи возвращались. Его тело напряглось, рука сама потянулась к пистолету ТТ. Он высунул голову в узкий проем и первым, кого увидел, был Пиранья с фонариком. За ним шел Гордеев. Федотов вскинул пистолет и выстрелил. Но не попал. Слишком большое расстояние их разделяло. Тогда он решил идти ва-банк, пока такая возможность предоставлялась. Взяв в обе руки массивный раструб гранатомета, направил его в проход.

Вдали снова показалась миниатюрная фигура напарника Гордеева, который несколько раз выстрелил из автомата. Федотов не успел как следует увернуться, и одна пуля все же ужалила его в плечевую мышцу. Гранатомет чуть не выпал из рук. Однако палец в последний момент все же нажал на спусковой крючок, и в конец коридора полетел смертоносный заряд.

От взрыва у Федотова заложило уши, и первое время он не слышал ни малейшего шума, решив, что его преследователям пришла самая настоящая крышка. Он даже не стал проверять место взрыва.

Федотов осветил потолок над головой и увидел, что прямо над ним зияет дыра, напоминающая канализационный колодец, который, по всей вероятности, вел на поверхность. Федотов взялся за одну из стальных скоб, которая служила в качестве ступенек, подтянулся на одной руке, стал подниматься, мягко наступая на скобы, чтобы не вызвать лишнего шума. Когда он прошел уже несколько метров, то снова глянул вверх, направив туда луч фонаря: конца пути видно не было.

Леопард почти орал в рацию:

– Пиранья, ответь! Пиранья, ответь!

– Может быть, они в зоне недосягаемости? – спросил Смерть.

– Какая еще зона недосягаемости?! – Леопард нервничал, хлопая по плоскому ящику радиостанции. – Это штука пробивает любые стены.

– Она, конечно, пробивает, но всякое может быть.

– Всякое – это уже чепе! – резко произнес Леопард. – Ты понял? Чепе!

– Да все понятно. Что предлагаешь, командир?

– Думаю.

– Надо немного подождать. Это самое разумное. У нас нет людей, чтобы отправить на поиски.

– Я не понял, кто здесь командир? – нахмурился Леопард. – Ты или я?

– Ты, конечно…

Они прервали свой нелепый спор, потому что входная дверь тяжело заскрипела и в помещение подземной лаборатории ввалились Денис, Тарантул и новый человек – Алик Чувашов.

Командир протянул ему руку:

– Леопард.

– Простите? – переспросил Алик.

– Кликан, – улыбнулся Леопард. – Имени нет, как, впрочем, нет и фамилии.

– Надо же, – улыбнулся Алик. – Ну-с, и где у нас больной?

– Вот сюда, пожалуйста, – предложил Леопард. – Смерть, дай человеку поработать.

Алик уселся, размял пальцы, пододвинул поближе клавиатуру, тонкой кистью накрыл «мышь».

– Денис! – позвал он.

– А?

– Я видел тут кофеварку.

– Где?

– Да вот же, за моей спиной.

– Гляди, точно! – удивился Денис. – А я и не заметил.

– Если тебе нетрудно, проверь, в каком она состоянии.

– А что такое?

– Кофейку бы.

– Ага, понял. Сейчас сообразим.

– Смерть, – позвал Алик, – вас, кажется, так зовут?

– Да, да, – отозвался Смерть. – Я слушаю.

– Что надо найти?

Смерть принялся подробно объяснять, что ему удалось обнаружить и какие проблемы возникли при попытке проникнуть в глубь секретов, лежащих в основе всей этой системы. Алик понимающе кивал и не задавал никаких вопросов. Но когда Смерть заговорил о взрывчатке, которой начинены отдельные московские объекты, Алик совершенно естественно округлил глаза и переспросил:

– Что, серьезно?

– Без базара – серьезно, – ответил Смерть, ничуть не смутившись.

– Ладно, сейчас пофурычим, – прокряхтел Алик и принялся активно стучать по клавишам, что твой Рихтер. – Надо же, Москва заминирована! Сейчас мы ее разминируем.

– Как ты думаешь, он справится? – спросил Леопард у Дениса.

– Уверен, – сказал Денис. – Он не такие орехи вскрывал.

– Постой, а это не тот ли, что со станцией «Мир» собственную связь наладил?

– Тот, – улыбнулся Денис. – А ты откуда знаешь?

– Знаю. Как анекдот рассказывали. – Леопард бросил в сторону Алика полный уважения взгляд. – Во чувак дает! Молоток. Постой, так на него же всероссийский розыск объявлен.

– А тебе разве не все равно?