Дневник Ричарда Хоффа - Петр Добрянский

– Вы про эту гематому? – Пьер повернул, голову, и я увидел как в правой верхней части лба, почти под волосами, зиял синяк, из которого когда-то вытекала кровь.

– Да, я думаю, что эта шишка и послужила его гибелью.

– Подскажите где его вещи? – спросил я.

– Они здесь в шкафу. – доктор показал на большой шкаф, стоящий у входа, рядом с письменным столом. – Все вещи, которые были у покойника, мы храним здесь, можете взглянуть на них. Хозяйничайте, а мне нужно отойти на несколько минут.

– Хорошо, спасибо вам большое. – доктор кивнул головой, поправил свои круглые очки и пошел наверх.

– Посмотри, что у него в вещах, а я пока поработаю с трупом. – Сказал Пьер и стал копаться с трупом, применяя свои медицинские инструменты. Я подошел к шкафу, и открыв его увидел, как мешок с биркой «утопленник» лежит на одной из полок. Вытащив мешок из шкафа, я дернул за узелок и высыпал все содержимое на один из столов. Передо мной лежал цилиндр, коричневого цвета, клетчатый темно-желтый костюм с белой рубахой, пара лакированных коричневых туфель, темно-желтый плащ и кожаный саквояж под цвет туфель, ко всему прочему лежала та самая бутылка бренди. Я открыл ее, чтобы понюхать и…

– Ты обалдел?! – вдруг закричал на меня Пьер, так сильно, что от испуга я чуть не выронил бутылку из рук.

– Что?! Я всего лишь понюхать хочу.

– Нельзя, вдруг там токсичный газ или яд, закупорь ее и оставь для меня. Когда вернемся в логово, я сам ее проверю.

– Какой еще газ?

– Просто сделай, как я сказал и все!

– Хорошо, мамуля. – ответил я ему, скривив лицо.

Открыв саквояж, я нашел там кучу письменных принадлежностей, печать, несколько документов и портмоне. Открыв его, я нашел там несколько мокрых бумажных денег, мелочь и записку: «Мэндфилд, восемь часов» и адрес, по которому проживал старый барон. Положив записку в карман, я стал просматривать документы, что лежали в саквояже и нашел, копию завещания Мэндфилда, где стояло три подписи, нотариуса, самого борона и кого-то еще. Скорее всего, последняя подпись принадлежала свидетелю, но чернила смыла вода, и разобрать имя было не возможно.

– Ну что там у тебя Пьер?

– Ничего, вода сделала свое. Все следы смыло. А у тебя?

– Нашел записку, в которой говорилось про встречу с Мэндфилдом и копию завещания, на которой стоит третья подпись, но ее не разобрать. Видимо долго лежала в воде.

– Дай посмотреть.

– Держи. – Я передал завещание Пьеру.

– Гм. Ну, дорогой мой друг, по всей видимости, тут не вода расправилась с ним.

– А что же?

– Остальные вещи мокрые?

– Слегка.

– Кто-то специально затер подпись.

– Но это значит, что документ потерял свою силу? Ведь так?

– Не могу сказать, на эту тему лучше поговорить со Стивом, но думаю, что его ответ будет отрицательным. В сегодняшнее время достаточно лишь подписи и печати нотариуса, необязательно прибегать к помощи свидетелей.

– Ясно.

– Ну что господа, вы получили желаемое? – обратился к нам вернувшийся врач.

– Возможно, я думаю, что от трупа мы ничего не получим, поэтому можете его отправлять на кладбище. – ответил Пьер.

– Все-таки вскрытие не потребовалось?

– Я не уверен, что оно поможет нам в нашем расследовании.

– Я вас понял, что ж заходите, если потребуется.

– Спасибо большое, мы непременно воспользуемся вашим приглашением, если будет нужно. Пойдем Пит, здесь больше нечего делать.

– Постойте. Вы не знаете, есть ли заведения поблизости от места, где нашли этого джентльмена? – обратился я к доктору.

– Есть. Их всего два: «Дряхлый пес» и «Четырехлистный». Когда выйдите на улицу, направляйтесь в сторону центра, сначала вам встретиться «Дряхлый пес», а если пройдете еще три квартала, то наткнетесь на «Четырехлистный».

– Спасибо большое, до свидания.

– До встречи, инспекторы.

Когда мы вышли на улицу, я обратился к Пьеру.

– Пойдешь со мной или поедешь в логово?

– Думаю, поеду. Стив, скорее всего, уже вернулся и мне нужно проверить, что содержит это пойло. – он вытащил бутылку из кармана и повертел ее перед собой, вглядываясь в содержимое.

– Хорошо, я тогда пройдусь по пабам, а после вернусь.

– Думаешь, что нотариус вчера отдыхал не один?

– Вот мы и проверим.

Расставшись с Пьером, я отправился вдоль улицы, как мне наказал врач, пройдя пару кварталов, я увидел вывеску «Дряхлый пес» и зашел в дверь, что была под ней.

Войдя внутрь, я обнаружил все тот же прокуренный кислый запах и недостаток свежего кислорода, хотя в заведении находилось всего пару человек. Самое первое, что мне пришло на ум, это то, что нотариус хоть и был гулякой, но явно гулял он не в этом месте. Подойдя к стойке, я обратился к человеку протирающим ее грязной тряпкой.

– Добрый день, любезнейший!

– Добрый.

– Вы не вдели вчера здесь мужчину, одетого в желтый костюм, с коричневым цилиндром и такого же цвета саквояжем, он мог быть не один.

– Не, мистер. Такие пижоны точно сюда не заходят.

– Ну, кто его знает. Перепил человек и заглянул на часок другой.

– Нет, сэр. Такого бы я сразу же заметил. Пройдите дальше по улице, там стоит паб «Четырехлистный», если ваш товарищ и заблудился здесь, то, скорее всего, он был именно там.

– Благодарю вас.

Выйдя из заведения, я направился вдоль улицы, отдаляясь все больше от участка. Пройдя три квартала, я нашел то, что искал, только «Четырёхлистный» походил больше на ресторан, чем на паб. Витражные окна, с написанным на них названием, выкрашенные дверь и окна, в зелёный цвет, а внутри было полным полно света, а на столиках красовались белоснежные скатерти.

– М-да, в таком районе такие заведения. Это просто что-то с чем-то.

Войдя внутрь, меня встретил лакей.

– Добрый день, чем могу быть полезен?

– Здравствуйте, я ищу одного джентльмена, он был одет во все желтое и коричневый цилиндр.

– Подойдите к нашему бармену, он наливал вчера ночью. Вам повезло, он как раз только, что пришел.

– Благодарю.

За стойкой стоял прилично одетый бармен, как во франкийском ресторане. Не успев подойти к нему, он обратился ко мне.

– Чем могу быть полезен?

– Я ищу одного джентльмена, он был одет во все желтое, у него был саквояж и цилиндр коричневого цвета.

– Да, был такой господин.

– Это мой отец, мы вчера с ним поссорились, и я не могу его найти, приходиться идти по хлебным крошкам.