Ренегаты - Сергей Волков

Когда самолет останавливается, подходим ближе. Посреди фюзеляжа откидывается дверца, вниз спускается решетчатый трап с поручнями. Затянутый в кожу пилот – или механик? – приветливо машет нам рукой. Григ салютует ему по-американски, отдав честь с отмахом, и кричит:

– Флай нау?

– Ес, – кивает летун. – Шип зе годс!

Мне, несмотря на весь драматизм ситуации, становится смешно. Полиглоты, ядрена мать!

– Летс гоу! – Григ указывает стволом пулемета на трап. Нас подталкивают в спину.

– Быстрее, быстрее! – торопит механик уже по-русски. – К Долгому озеру фронт подходит!

– Уот ис зе «фронт»? – не понимает Григ.

– Атмосфера, – машет руками летун. – Рейн, рейн, гоу уэйн!

– А, райен! – кивает пограничник. – Андестенд. Я понимайт. Гуд лак!

Мы с Костылем друг за другом поднимаемся внутрь, не оглядываясь на провожатых. В гулком пространстве фюзеляжа пусто – несколько длинных откидных сидений, какие-то растяжки, видимо, для крепления груза, и все. Через похожие на бойницы маленькие иллюминаторы видно траву и пограничников, ожидающих взлета. В хвосте и в носу – железные двери.

– Садитесь. – Механик кивает на скамьи. – Туалета нет, терпите. Испоганите самолет – зубы в глотку повбиваю. Часа через три, если погода позволит, будем в Марине.

Он уходит, заперев за собой носовую дверь, ведущую, судя по всему, в пилотскую кабину. Паровая машина в хвосте грохочет так, что закладывает уши. Самолет трогается с места, мы видим, как уплывают назад стога сена и погранцы. Длинный разбег, тряска, от которой у меня начинает все ныть внутри, – и мы взлетаем. Пилот сразу закладывает крутой вираж, разворачиваясь над аэродромом.

– Земля, прощай. В добрый путь, – зло бормочет Костыль.

Сотников проснулся от тихого, но требовательного стука в дверь. Он откинул одеяло, сел, протер слипающиеся глаза и обнаружил, что Эль Гарро уже на ногах. Капитан подошел к двери, расстегнул кобуру «маузера» и требовательно спросил:

– Ну?

– Это я, – раздался из-за двери знакомый фальцет.

Звякнула щеколда, Эль Гарро отступил на шаг, пропуская Хозяина Муравьев в комнату. Тот был мокрым – на улице шел дождь.

– Эта… – Рыжий весело оскалился. – Все на мази, на! Самар нашел ваших, у Свечи на базе погранцов у Долгого озера сидели. Попробовали взять – погранцы отбились, на. Сейчас ваших в Марине на самолете повезут. Если поторопитесь – успеете перехватить, понял-нет?

– Ясно, – кивнул Эль Гарро и повернулся к Олегу. – Одевайся, мы уходим.

– Э-э-э… Не спеши, дорогой. – Хозяин Муравьев опять оскалил мелкие зубы. – Тут вот чего… Ворф у нас погиб, на. Непредвиденные расходы. Нового растить – это три месяца, считай, понял-нет?

– И что? – набычился Эль Гарро.

– Сорок золотых, – объявил рыжий. – Иначе…

– Не грози! – Капитан положил руку на рукоять «маузера». – Уговор дороже денег.

– Я сказал… – Улыбка исчезла с лица Хозяина Муравьев. – Сорок монет, на.

– Да это грабеж! – возмутился Эль Гарро. – Со мной такие штуки делать не надо.

– А мне по хрену, понял-нет? – Рыжий оглянулся на открытую дверь. – Или платите, или…

Он не договорил – в мокрый выпуклый лоб уткнулся ствол «маузера». Сотников подхватил с табурета автомат, взвел затвор и тоже прицелился в Хозяина Муравьев.

– Мужики! – Рыжий расплылся в настолько мерзкой улыбке, что Олега передернуло. – Я же на связи, на. Ща вякну – и вас на ленточки порвут, понял-нет? Давайте без кипежа. Ваши пукалки против моих паучков, сами знаете, – как зубочистки против танков, на. Так что шементом – волыны на пол, понял-нет?

– Мне плевать на твои связи, – набычился Эль Гарро. – Поворачивайся и веди нас к воротам. Если попробуешь что-то сделать – ты знаешь, как я стреляю. Вперед!

– Ну, с-сука, ты у меня ща обделаешься. – Улыбка на лице рыжего превратилась в звериный оскал. – Сами напросились, на!

Он резко присел, колобком выкатился из дверей и бросился под дождь. Светало, все вокруг казалось выкрашенным серой краской. Сотников смотрел на качающуюся спину Хозяина – и не знал, что делать.

– Авада Кедавра! – рявкнул Эль Гарро, и «маузер» в его руке звонко гавкнул. По половицам застучала вылетевшая гильза.

Хозяин Муравьев всплеснул руками, хватаясь за воздух, остановился, сделал шаг и рухнул в лужу, подняв фонтан брызг.

– Уходим! Быстро! – распорядился Эль Гарро. – Смотри в оба!

Сотников, у которого от волнения зуб на зуб не попадал, кивнул и устремился следом за капитаном. Они бежали к воротам, оскальзываясь на мокрой глине, и Олегу казалось, что со всех сторон в рассветных сумерках за ними мчатся, быстро-быстро переставляя суставчатые лапы, десятки инсектоидов.

Когда впереди замаячила стена частокола, он немного успокоился, но как выяснилось через мгновение, напрасно – прямо у ворот застыли в угрожающих позах два ворфа, а между ними сидел белесый, напоминающий трехметрового богомола инсектоид с большой вытянутой головой, увенчанной десятком кривых рогов.

– Это капестанг, – прохрипел Эль Гарро, останавливаясь. – Амиго, не шевелись…

Люди и нелюди замерли друг напротив друга. Из-за дальней горы, оттуда, где ветер разорвал тучи, брызнули лучи восходящего солнца, засверкав на мокрых панцирях инсектоидов. Эль Гарро медленно и осторожно потянул из кобуры «маузер».

– Не надо! – страшным голосом прошептал Сотников. Он сделал шаг вперед – клешни ворфов угрожающе поднялись, – упал на колени в лужу и принялся быстро лепить из мокрой глины по памяти те «инсталляционные объекты», которые показывал профессор. Пятиногая женщина была готова через минуту, с вратарем пришлось повозиться.

– Э, амиго, да ты спятил! – сказал Эль Гарро.

– Молчи! – процедил сквозь зубы Олег. – Молчи и… и слушай.

Он выставил перед собой на небольшой бугорок фигурки и с надеждой поднял глаза на капестанга. Богомол, медленно перебирая шипастыми лапами, приблизился и наклонил уродливую голову. Олегу показалось, что он осматривает фигурки, но из узкой щели на конце морды инсектоида высунулись похожие на белых червей усики и быстро ощупали творения Сотникова.

Дождь закончился, солнце поднялось выше, и все вокруг – мокрая земля, частокол, ветки деревьев – засверкало, будто покрытое лаком.

– Что дальше, амиго? – тихо спросил Эль Гарро.

– Не знаю, – так же тихо ответил Олег. У него затекли ноги, но он никак не мог решиться пошевелиться.

И вдруг на него накатила волна головокружения. Мир вокруг померк, он словно бы очутился в темноте, из которой возник образ профессора. Старик улыбался и вопросительно кивал – мол, что вы хотели, молодой человек?